Олег Меркулов - Ради тебя

«Так, — мысленно хвалил он ее. — Еще немного. Хорошо!»

— Тридцать-сорок!

«Расслабься. Передохни, пока Санька собирает мячи. Теперь внимание! Взять этот мяч! Выходи к сетке с лету — так!»

— Сорок-сорок, то есть ровно!

«Это ты зря — не надо было рисковать».

— Меньше.

«Спокойно! Так. Еще один. Быстро назад! Ну вот…»

— Ровно!

Иногда она будто слышала его мысли и делала, как он ей говорил, а может, это она делала, просто исходя из игры.

Он сидел, наклонившись вперед, зажав в кулаке спички, а под ним, на корте, темном от тени, которую бросали деревья — они росли по ту сторону, у самой сетки, и их ветви протянулись и над ней, — очень серьезно сражалась, наверно, забыв обо всем на свете, кроме мяча, его Наташа.

Она выиграла.

Санька первой пошла в раздевалку.

— Значит, три-три? — сказала она бодро-фальшиво.

— Почему? — растерянно спросила Наташа. — Три-два.

— А первая?

Он встал.

— Ладно, — быстро сказал он Наташе. Мы считаем по-своему. Иди посиди. Остынь.

Она села близко к нему и полуобернулась, опираясь спиной о его грудь и откинув голову ему на плечо. Вся она была горячая, напряженная, а правая рука, которую она положила ему на колено, у нее еще дрожала.

— Ты здорово играешь, — сказал он.

Она глубоко дышала — сердце ее настраивалось на мерный ритм.

— Ты играешь лучше ее. Это видно. Она может у тебя и выиграть, но все равно ты играешь лучше.

«Потому что ты птица, а она телка, — добавил он мысленно. — Ей подходит не ракетка, ей подходит валек. Теперь я понимаю, что такое вторая ракетка института».

«Я скажу ее отцу, — решил он. — Не сейчас, перед самым отъездом. Вдвоем мы как-нибудь уладим с ней. Вдвоем будет легче. Все-таки это отец, не чужой человек».

Ни в метро, ни в трамвае, ни когда они шли пешком, патруль их не задержал.

— Во сколько придет машина? — спросила Наташа.

— К девяти. — Андрей Николаевич устроил им сюрприз — ужин в «Метрополе». Ужин этот входил в число свадебных подарков.

— Тогда пора собираться. — Наташа взяла отца за руку и повела в кабинет. — Я хочу с тобой посекретничать.

Игорь подумал, что ему тоже надо собираться.

Наташа нашла его на лестнице. Он чистил сапоги.

— Удивительно, как блестят.

— У вас найдется вот такой длины и такой ширины белый материал? — Игорь показал длину и ширину. — На подворотничок. Если нет, я постираю старый. Посушим под утюгом.

Наташа, смеясь, отдала команду;

— Ничего не надо. Ни подворотничка, ни сапог. Даже таких блестящих. Ты поедешь в штатском.

— В штатском?

Два года он не снимал с себя форму. Госпитальные халаты — ведь это тоже форма. Попадаться на улице без защитного обмундирования было все равно, что разгуливать без кожи.

— Да, — подтвердила Наташа. — Ты наденешь Колюшкин вечерний костюм. Папка не против. Белую сорочку, черные туфли, галстук. Даже интересно, какой ты будешь в штатском. Идем же скорей!

— А что сказал бы брат? — спросил Игорь, — принимая от Наташи костюм и все остальное. Запонки Наташа выбрала серебряные, в виде полумесяцев. Между рогами полумесяца сидел, слегка растопырив крылья, глухарь.

— Почисти зубным порошком. Видишь, как потускнели? Ты не знаешь Колюшки. А если бы было наоборот? Если бы ты был на фронте, а он, тоже фронтовик, женился бы на твоей сестренке? Ты пожалел бы ему дать разик надеть костюм? По случаю такого семейного торжества? Ведь это вместо свадьбы! Пожалел бы? А где же солдатская выручка! Или это тоже обман?

— Нет. Почему же обман? На формировке, в госпитале, вообще в тылу, если солдат шел к девушке, ему одалживали лучшее. Но как насчет патрулей? Если бы Айболит дал мне справку!

Патрули Наташу тоже не беспокоили.

— Ничего. С нами папка. Туда мы на машине, а там… Ничего, как ты говоришь, — проскочим.

Костюм был прекрасным, из черной тонкой шерсти. Пиджак чуть жал в плечах, когда был застегнут, но незастегнутый сидел ничего, а брюки по длине оказались как раз. Наташа подгладила сорочку, синий, без узора галстук и ушла к себе в комнату, сказав, чтобы к ней не заходили и не мешали.

Она вышла в темно-голубом длинном плотно облегающем платье. От колен платье, слегка расклешенное, тяжело падало к полу. Плечи, часть груди и руки Наташи оставались открытыми.

С левой стороны, под грудью, платье было собрано и заколото прямоугольной пряжкой. Из-под пряжки складками, все расширяясь, шел длинный палантин из такой же ткани. Палантин закрывал Наташе спину, конец его она держала в руке, на которой была белая, длинная за локоть, лайковая перчатка. Из-под платья виднелись голубые же с глубоким вырезом лодочки на очень высоком каблуке.

— Нравится? — Наташа смотрела на него торжествующе. Помимо торжества в ее глазах было и незнакомое ему выражение уверенности.

— Нравится.

Теперь она была другой. Она не была птицей, как тогда, на корте, и не была той девушкой, которая бежала вдоль теплушек на Савеловском вокзале, а потом спала на его шинели и не ругалась, когда он поцеловал ее первый раз.

Не она ездила с ним за Волгу, чтобы, гоняя мальков, носиться по берегу, поднимая босыми ногами брызги. Не она, не эта, бинтовала ему плечо в Гадово, и не ее он обнимал ночью.

— Нет, правда тебе нравится? — переспросила она.

— Нравится, — повторил он. — Очень.

Сейчас перед ним стояла одна из тех женщин, которые недоступны, как марсианки, например. Эти женщины живут не на земле, а где-то над землей. Их можно увидеть только в киножурналах: как они сидят или ходят на дипломатических приемах, летают по разным странам, ездят в «паккардах», покупают дорогие вещи и вообще живут иной жизнью, чем жил он и те, кого он знал. В общем, как Зоя Монроз или Грета Гарбо. Больше ни с кем он не мог ее сравнить.

Она сделала два легких шага к нему, чтобы он рассмотрел ее получше, и он подумал, что он совершенно не имеет на нее никаких прав.

— У тебя сейчас ужасно глупое выражение, — сказала Наташа и стала целовать его в лицо куда попало. Он только уворачивался, а Наташа хохотала.

В ресторане неожиданно оказалось много народу, и им пришлось подождать. Андрей Николаевич дважды уходил на служебную половину и вел там переговоры. Вернувшись второй раз, он заговорщически подмигнул:

— Все в порядке.

Метрдотель провел их в конец зала к столику в нише. Такие столики с диванами со стороны стены и мягкими стульями по другую сторону стояли вдоль стен. Диваны были полукруглые и удобные.

Наташа села на диван и потянула его за собой. Андрей Николаевич сел на стул.

Ему понравились места — спина его была прикрыта стеной, и он от этого чувствовал себя спокойней.

Андрей Николаевич кивнул официанту на пару свободных стульев.

— Уберите пока.

Официант подал им меню и унес стулья.