Мартын Мержанов - Так это было

Что будет дальше? Канцлер несколько раз назначал сроки самоубийства, но все время оттягивал и менял их. Прошло уже несколько часов после окончания обеда, весь бункер в напряжении: ждет конца, а его нет. В бункере не знали, что советские солдаты уже в рейхстаге.

В полдень пришел Аксман. Геббельс сказал ему, что «фюрер» прощался со своими ближайшими сотрудниками. Аксман заторопился к комнате «фюрера», но у двери стояла огромная фигура его телохранителя Отто Гюнше. Он не пустил его: «Фюрер приказал никого не пускать, и пока он жив, для меня его приказ есть приказ». В другой комнате, расположенной рядом с покоями Гитлера, находились Геббельс и Борман. Туда же пришел Аксман. Они долго ждали. Вдруг Геббельс сказал: «Там, кажется, стреляли». Вскоре открылась дверь, и Гюнше коротко сказал: «Фюрер мертв». Все вошли в комнату Гитлера.

Он сидел, откинувшись, на диване. Левая рука была прижата к телу, а правая свисала вниз через подлокотник дивана. Рядом сидела Ева Браун. Казалось, что она спит. Она приняла яд…

Приближенные «фюрера», в том числе и Аксман, пытаются придать смерти Гитлера окраску офицерской смерти, утверждая, что он застрелился.

Мне пришлось присутствовать при опознании челюсти Гитлера. На мое замечание, что в зубах Гитлера были обнаружены осколки ампулы цианистого калия, Аксман пожал плечами и ответил: «Остается предположить, что могло иметь место и то и другое…»

…Новый канцлер — Геббельс собрал совещание, чтобы решить вопрос, как быть дальше. Кроме Геббельса, Бормана, Наумана и Аксмана присутствовали Кребс и Бургдорф. Геббельс и Борман предложили свой план заключения перемирия на несколько часов, чтобы договориться о дальнейшем. В качестве парламентера назвали Кребса.

Генерал Вейдлинг, прибывший в имперскую канцелярию во второй половине дня, записал в тот день:

«Я был глубоко потрясен. Итак, это был конец!

После краткого размышления я спросил генерала Кребса: верит ли он как солдат, что русское главное командование согласится на переговоры о „перемирии“ в тот момент, когда зрелый плод должен быть только сорван? По моему мнению, вместо перемирия нужно было бы предложить безоговорочную капитуляцию Берлина, тогда, может быть, и представилась бы возможность, благодаря любезности русского командования, собрать в Берлине легализированное фюрером правительство и как можно быстрее закончить эту сумасшедшую битву за Берлин.

Доктор Геббельс категорически отвергал любую мысль о капитуляции. Я не мог удержаться, чтобы не сказать ему: „Господин рейхсминистр, неужели вы серьезно верите, что русские будут вести переговоры с таким правительством Германии, в котором вы являетесь рейхсканцлером?“

На сей раз я разбил господина Геббельса!» [26] «Совершенно секретно», стр. 625.

Кребс и офицеры были уже готовы к переходу с белым флагом…

Генерал Кребс переходит линию фронта с белым флагом. — «Никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции». — Первомайские бои в рейхстаге и у имперской канцелярии. — «Здесь я, фамилия моя Ваганов». — Конец подземелья

В ночь на 1 мая немецкие громкоговорители заголосили:

«Внимание, внимание!! Просим прекратить огонь! К 24 часам по берлинскому времени высылаем парламентеров на Потсдамский мост, опознавательный знак — белый флаг».

Этот текст был повторен. Огонь прекращен.

Генерал пехоты Ганс Кребс, натянув черные перчатки и взяв в руки два пакета, вышел из бункера имперской канцелярии. Он был одет в обычную генеральскую форму, на его груди висел железный крест, а на рукаве вышит фашистский знак. Он давно не был на воздухе. Где-то далеко-далеко слышалась стрельба, а сюда, в сад имперской канцелярии, нежданно-негаданно как бы спустился мир. Но это только казалось. Генерал осмотрелся и увидел дымное зарево пожарищ. Берлин горел.

Рядом с генералом шел полковник фон Дюффинг с большим белым флагом, который пока был свернут. Этот флаг торопливо шили сестры милосердия из подземной санчасти. Вчера они изрезали несколько простынь для капитулянтских флагов, а в ночь на сегодня им удалось найти чистое белое полотно, из которого и был сшит флаг для Кребса. Сестры понимали, что это полотнище особое, если уж сам Кребс пойдет с ним.

Вскоре парламентеры появились в расположении полка Гумерова, а оттуда были доставлены в район Темпельхофа на командный пункт генерала Чуйкова. Ему маршал Жуков поручил принять парламентеров. Здесь, у входа, их попросили подождать. Заложив руки за спину, генерал стоял не двигаясь и глядел в одну точку, в дымный горизонт Берлина. Этот момент хорошо запечатлен на известном снимке фотокорреспондента Е. Халдея.

Наконец Кребса пригласили в здание. Он был бледен и явно нервничал. Предъявив свои полномочия, протянул Чуйкову пакет и сказал:

— Буду говорить особо секретно… Вы первый иностранец, которому я сообщаю, что 30 апреля Гитлер покончил самоубийством…

— Эта новость нам известна, — возразил Чуйков. Кребс был удивлен и расстроен, ибо нужного эффекта его заявление не произвело. Затем он зачитал обращение нового рейхсканцлера Германии:

«Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера, мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем. Мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Деницу, мне и Борману. Я уполномочил Бормана для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери. Геббельс».

К этому письму было приложено политическое завещание Гитлера. Прочитав эти документы, Василий Иванович Чуйков вышел в другую комнату и связался с маршалом Жуковым. Маршал просил его подождать и сообщил, что направляет для переговоров своего заместителя генерала армии В. Д. Соколовского.

Тут же Жуков связался с Москвой.

«…Я позвонил И. В. Сталину, — пишет Г. К. Жуков. — Он был на даче. К телефону подошел дежурный генерал, который сказал:

— Сталин только что лег спать.

— Прошу разбудить его. Дело срочное и до утра ждать не может.

Очень скоро И. В. Сталин подошел к телефону. Я доложил полученное сообщение о самоубийстве Гитлера, появлении Кребса и решение поручить переговоры с ним генералу В. Д. Соколовскому. Спросил его указаний.

И. В. Сталин ответил:

— Доигрался, подлец. Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?

— По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера сожжен на костре.

— Передайте Соколовскому, — сказал Верховный, — никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, ни с Кребсом, ни с другими гитлеровцами не вести.

Если ничего не будет чрезвычайного, — не звоните до утра, хочу немного отдохнуть. Сегодня у нас первомайский парад». [27] Г. К. Жуков . Воспоминания и размышления, т. 2, стр. 362—363.