Мартын Мержанов - Так это было

В саду имперской канцелярии мы встретили солдат шаповаловского батальона. Они несли охрану у входов в здание, в бункер, у сухого бассейна. Где-то еще постреливали, но, видимо, за пределами правительственных зданий, потому что до нас хлопки выстрелов доносились как эхо.

Мы подозвали солдата, отрекомендовались и спросили его, кто может сопровождать нас в бункер. Солдат указал на старика в длинном пальто, который стоял неподалеку и, видимо, выполнял роль гида. Тот с готовностью взялся сопровождать нас. Сначала он подвел нас к сухому бассейну, на дне которого лежало много трупов, одетых в военное и штатское платье.

— Это все самоубийцы, — сказал старик и повел нас в бункер. Он, судя по всему, не раз бывал в подземелье и хорошо знал все помещения. Гид рассказывает, что главные персоны во главе с Гитлером жили в самом нижнем этаже, а в верхнем размещались генералы Кребс, Монке, Фегелейн, Бургдорф, Фосс, офицеры штаба, Борман, Аксман, Науман, Лоренц, Фриче и другие чиновники.

Мы спустились в бункер. По грязной, округленной, похожей на винтовую лестнице, по скользким ее ступеням, мы осторожно, держась друг за друга, шли вниз. Уже после первого поворота тьма охватила нас. Наш гид зажег фонарик. Мы спустились ниже. Слышались стоны раненых, доносились запахи медикаментов. Шли мы, оглядываясь по сторонам. Казалось, что в подземелье еще много гитлеровских офицеров.

Гид повел нас вправо, и затем пришлось опять спускаться. Здесь валялись ящики из-под вина, коробки с надписью «Телефункен». Мы шли по пустому залу, и наш фонарик вырывал то покосившуюся картину в толстой золоченой раме на серой стене, то угол зала, в котором навален был мусор — консервные банки, битые тарелки, картонные коробки, тряпье, — то дверь, повисшую на одной петле.

У входа в приемную лежал труп. Я не очень разбирался в званиях и знаках различия германской армии. Вчера, в день капитуляции Берлина, мы видели множество военачальников, одетых в такую форму. В приемной стояли стол, кресла и длинная скамейка, обтянутая светло-коричневой кожей.

Первая дверь направо вела в комнату совещаний. Это продолговатая комната с гладко-серыми пустыми стенами. Стол, кресло, скамья, на которой может уместиться не больше десяти человек. Следующая комната, в которую мы заглянули, была комнатой Гитлера и Евы Браун. Здесь стояли кровати, небольшой столик, на нем телефон с отброшенной в сторону трубкой, большое зеркало, стекло которого потемнело и словно было покрыто вуалью. У другой стены стоял диван, несгораемый шкаф с открытой дверцей. В нем лучик фонарика показал нам хромовый сапог со стоптанным каблуком. Кому он принадлежал?

При выходе из комнаты на ковре я увидел карту. По рисунку озера Балатон нетрудно было узнать, что это карта Венгрии. На ней была одна жирная красная черта, сделанная карандашом. Своим острием она упиралась в северо-западный берег озера. Кто ее нанес на карту — Гитлер, Кейтель, Кребс?..

Затем, возвращаясь и торопясь, ибо пребывание в подземелье было крайне неприятным, мы зашли в комнату Геббельса. Она была угловой, недалеко от запасного выхода из бункера, через который мы вошли. Кругом хаос: перевернутые стулья, сломанный стол, две пустые канистры из-под бензина.

Под столом валялся открытый маленький чемоданчик. На обратной стороне крышки было написано. «Доктор Геббельс». Внутри лежали белье, бритва, одеколон, мыло, носовые платки — все, что нужно для короткой поездки. Собирался ли он выехать в армию Венка или во Фленсбург, для встречи с гросс-адмиралом Деницем? Над столом висел большой портрет Магды с распущенными волосами. Я видел такой же портрет на даче Геббельса под Кенигсбергом.

Пребывание в подземелье оставило гнетущее впечатление. Мы вышли на «свет божий» по запасной лестнице. Постояли молча. Молча же зашагали по направлению к Тиргартену.

Раньше нас, одним из первых, в бункере был командир батальона Шаповалов. Позже он рассказывал:

— Осматривая подземные комнаты, мы заметили, что двери некоторых из них закрыты. Немецкий майор открыл одну из них. Здесь мы увидели труп мужчины, одетого в черный гражданский костюм, с пулевой раной во лбу. Он был похож на Гитлера, только помоложе. Я спросил майора: «Гитлер?» «Найн», — ответил он и дал знак следовать к соседней двери. Открыв ее, он кивком головы предложил посмотреть, что делается в смежной комнате. Тут лежал примерно такой же комплекции и возраста мужчина, одетый в военный костюм и тоже с пулевой раной во лбу. И он был с такими же усиками и тоже напоминал Гитлера, но у этого лицо было скуластым. У меня, очевидно, глаза сделались квадратными. Я перевел вопросительный взгляд на майора. «Два Гитлера?» — спросил я. «Два Гитлера не бывает, — ответил он. — Это эрзац-Гитлеры». Их было много…

«Эрзац-Гитлер» в штатском костюме, которого видел Шаповалов, был завернут в какое-то одеяло, вытащен в сад имперской канцелярии и уложен в сухой бассейн. Многие фотокорреспонденты не пожалели пленки и «нащелкали» его досыта. Так потом появилась ложная версия о том, что 3 мая найден труп Гитлера. Фотографии «эрзац-Гитлера» облетели многие заграничные газеты и журналы с подробным описанием каждой детали лица и костюма. Это внесло немалую путаницу в опознание подлинного трупа Гитлера…

Борис и я шли по главному шоссе Тиргартена — Шарлоттенбургершоссе, которое иначе называлось Восток — Запад. Оно побито снарядами, деревья парка — великолепные породы различных лиственных видов — выдержали жестокий артиллерийский огонь и имели жалкий вид. Колонна Победы с легкокрылыми ангелами на вершине была закопчена и тоже в нескольких местах повреждена. С времен ее рождения — в честь победы над Францией в 1870 году — она не знала никаких бед и неприятностей…

Мы идем дальше в направлении Шарлоттенбурга — буржуазного района Берлина, о котором много слышали. По шоссе навстречу нам и попутно с нами двигались разношерстные группы людей. Это берлинцы, вылезшие из подвалов, возвращались в свои дома в районы Вайсензее, Кепеник, Карлсхорст.

И вот мы в Шарлоттенбурге — районе больших домов, с просторными дворами-садами. Вдруг я увидел командира батальона Анатолия Лебедева, с которым встречался в Панкове и у Шпрее.

Он шел с группой саперов, со знаменем, в полной боевой готовности и с миноискателями. Остановились, разговорились. Оказывается, война для саперов не кончилась. Только отшумели бои внутри рейхстага, на Кенигсплатце и Кроль-опере, вчера берлинский гарнизон капитулировал, а саперы получили новый приказ — срочно разминировать в районе Шпандау-парк и виллу рейхсмаршала Геринга.