Мартын Мержанов - Так это было

— Продолжайте, — сказал Клименко.

— Вся эта история заинтересовала меня, — сказал Мюнгерхаузен, — расстояние от «голубой столовой» до выхода из бункера фюрера было около 60 метров. Я начал внимательно следить.

— Что же вы увидели?

— Адъютант Гюнше полил мертвых бензином, а кто-то поджег. Вспыхнул костер. В течение получаса они горели, а потом стали затухать, тогда еще подлили бензина. Около пяти часов вечера пришли два офицера в форме СС, перенесли мертвых в воронку и закопали. Я это видел.

— По каким признакам вы опознали Гитлера?

— По форме. В ней я видел его не раз. Такой формы ни у кого не было.

— Какой?

— Светло-бежевый пиджак полувоенной формы или, скорее всего, френч и черные брюки.

— А френч такой? — спросил Клименко, показывая на соседний стул, на спинке которого повис светлый френч, доставленный разведчиками из бункера.

— Да, такой, — сказал пленный и на ощупь проверил материал.

Когда закончился допрос, мы только могли догадываться, что пленный эсэсовец чего-то недоговаривает. Но позже узнали, что одним из двух «офицеров в форме СС», которые закапывали мертвых, был он сам.

Скрыл он и то, что после погребения проник в бункер и снял с френча Гитлера золотой фашистский значок, видимо из расчета на хороший бизнес. Не с того ли, который висел на стуле в комнате Клименко?

Было далеко за полночь. Я вернулся на дачу к Переверткину, где мне был приготовлен ночлег.

Утром я узнал, что Клименко со своей группой и с охранником из бункера направился в Берлин, в имперскую канцелярию, и понял, что проспал. А может быть, Клименко не хотел иметь лишних свидетелей, да еще с блокнотом и пером? Не знаю.

Позже, от Клименко же, я узнал, что охранник «на местности» показал им, где были сожжены трупы, где их закопали, повел в «голубую столовую», из которой действительно хорошо просматривались эти места.

Убедившись, что найденные солдатом Иваном Чураковым трупы принадлежат Гитлеру и Браун и составив соответствующий акт, разведчики передали трупы медицинским экспертам. Анатомирование происходило под руководством старшего судебно-медицинского эксперта фронта подполковника Ф. Шкаравского. В заключении было отмечено: «Основной анатомической находкой, которая может быть использована для идентификации личности, являются челюсти с большим количеством искусственных мостиков, зубов, коронок и пломб».

Полковник В. Горбушин и переводчица (ныне писательница) Елена Ржевская нашли в Берлине дантистов, которые помогли опознать челюсти Гитлера и Евы Браун. Мне довелось присутствовать при допросе дантистов.

Расследование закончилось; было доказано, что осмотренные челюсти принадлежат Гитлеру и Еве Браун…

Берлин оживал. Народ радовался миру. А преступники, виновные в злодеяниях, пытались замести следы.

Гросс-адмирал Дениц, который, согласно предсмертному политическому завещанию Гитлера, был назначен президентом Германии и верховным главнокомандующим, находился в городе Фленсбурге близ датской границы и считал себя законным главой государства. Тут же Кейтель, Фридебург, Штумпф, «министры» правительства Деница, высшие правительственные и военные чиновники. Словно капитуляция Германии, подписанная на днях в Карлсхорсте, их не касалась.

Прибывшие во Фленсбург советские представители контрольной комиссии во главе с генералом Н. Трусовым были поражены, увидев флаги с фашистской свастикой, немецких солдат, маршировавших по улице, танки, пушки, а в Датском заливе военные корабли и подводные лодки. Оказывается, новый президент занял свою «генеральную позицию», главный смысл которой заключался в том, чтобы отделить военное поражение вооруженных сил и их капитуляцию от «новой» Германии, она-де не обязана отвечать за грехи нацистской партии и бездарных генералов.

С этими пропагандистскими «бомбами» он выступал по радио, давал интервью журналистам, главным образом английских агентств и органов печати, всячески пытался доказать руководителям контрольной комиссии союзников, что его позиция единственно правильная.

Для того чтобы подтвердить тезис о бездарности немецких генералов, Дениц снял с поста руководителя объединенного командования вермахта фельдмаршала Кейтеля и заменил его… генералом Йодлем.

Все это находилось в полном противоречии с актом капитуляции, где ясно было записано:

«В случае если немецкое верховное командование или какие-либо вооруженные силы, находящиеся под его командованием, не будут действовать в соответствии с этим актом о капитуляции, Верховное Командование Красной Армии, а также Верховное Командование союзных экспедиционных сил предпримут такие карательные меры или другие действия, которые они сочтут необходимыми…»

Но американский генерал Рукс и английский генерал Форд не торопились. Это было на руку Деницу.

В это время И. В. Сталин в Москве сказал маршалу Г. К. Жукову: «В то время как мы всех солдат и офицеров немецкой армии разоружили и направили в лагеря для военнопленных, англичане сохраняют немецкие войска в полной боевой готовности и устанавливают с ними сотрудничество. До сих пор штабы немецких войск во главе с их бывшими командующими пользуются полной свободой и по указанию Монтгомери собирают и приводят в порядок оружие и боевую технику своих войск.

— Я думаю, — продолжал Верховный, — англичане стремятся сохранить немецкие войска, чтобы их можно было использовать позже. А это — прямое нарушение договоренности между главами правительств о немедленном роспуске немецких войск». [29] Г. К. Жуков . Воспоминания и размышления, т. 2, стр. 399.

Советские представители во Фленсбурге потребовали немедленно завершить полную ликвидацию фашистского государственного аппарата.

— Мы расположились, — рассказывал мне через двадцать лет Горбушин, — на пассажирском пароходе «Патрия». Это большой комфортабельный немецкий пароход, который курсирует теперь между Одессой и Батуми (под названием «Россия»). Англо-американская комиссия тоже размещалась на «Патрии» и долгое время вела закулисную борьбу и оттягивала арест руководителей нового рейха. Они ссылались то на недостаточное количество войск для проведения этой операции, то на отсутствие ответа от своих высокопоставленных чиновников, словом, пытались «заморозить» свои наладившиеся отношения с Деницем.

Только 23 мая после нескольких настоятельных требований советских представителей в один день были арестованы 300 генералов и высших офицеров фашистской армии. Некоторых из них привезли сначала на «Патрию», а остальных — прямо в тюрьму в Бад-Мандорфе.

— Накануне, — рассказывает Горбушин, — всем офицерам нашей контрольной комиссии было объявлено союзниками, что 23 мая ими будет проведена операция по аресту военных преступников, а потому они запрещали нам сходить с парохода «во избежание возможных инцидентов». Несмотря на этот запрет, мы вместе с подполковником Иевлевым по запасному выходу сошли с трапа и на «джипе» выехали в город. Проезжая мимо стадиона, мы увидели около 5 тысяч уже обезоруженных солдат под охраной английских войск. На всех перекрестках улиц были выставлены пулеметные расчеты. Все дороги из города перекрыты. Фашистские флаги исчезли, появились белые. Беспрепятственно мы прошли в штаб Объединенного командования вермахта — в резиденцию Деница, где я взял его портфель, набитый документами. Там было обнаружено завещание Гитлера и много других оперативно важных документов.