Иван Стаднюк - Следопыты. Повесть

Евгений посидел над котелком с кашей, поглядел в землю, потом решительно поднялся и пошел к командиру отделения.

- Товарищ сержант, позвольте еще сходить… Видел же я его!..

Сержант разрешил.

Фомушкин, чуть наклонившись вперед, стремительно шел по мосту к другому берегу, а сержант Рубайдуб глядел ему вслед задумчивыми глазами и одобрительно качал головой.

- Кремешок, а не хлопец… - тихо сказал он про себя.

На этот раз Фомушкин вернулся быстро - возбужденный, торжествующий. На его плечах саперы увидели скомканное белое полотно парашюта.

- Женя! Нашел?!

- В старом блиндаже,- взволнованно сообщил Фомушкин.

Сержант Рубайдуб торопливой трусцой побежал в землянку, к телефону.

Генерал Чернядьев сидит за столом и молча рассматривает развернутую карту. Сквозь небольшие окошки в землянку струится свет, но его мало, и поэтому над столом горит маленькая электрическая лампочка.

Чернядьев морщит свой высокий открытый лоб и еще раз пробегает глазами листы бумаги, на которых записаны показания трех пойманных вчера вечером немецких лазутчиков, пытавшихся пленить солдата Кедрова. Особенно

Интересны показания лейтенанта Ганса Финке - кадрового агентурного разведчика. Его вместе с несколькими другими выпускниками Фалькенбургской шпионской школы «восточного направления» прислали в 16-ю немецкую армию генерала фон Буша. Здесь обученные шпионы должны на практике познакомиться с советскими войсками и подготовить себя для агентурной работы в Красной Армии. Фон Буш воспользовался пребыванием в своей армии тайного «войска», придал ему полтора десятка разведчиков, прошедших ускоренные курсы, и приказал пока заниматься войсковой разведкой, диверсиями и в ходе этого готовиться к агентурной работе.

На разостланной перед генералом Чернядьевым карте среди зеленых лесных массивов в синем карандашном кружке зажат хутор Борок. Чернядьев остановил на нем свой взгляд и задумался. В Борке, по показаниям пленных, размещается вся группа фашистских разведчиков. Хорошо бы разгромить это змеиное гнездо, прежде чем его обитатели успеют расползтись.

Но и другое беспокоит генерала. Раз враг так активизировал свою разведку, значит, готовится к какой-то серьезной операции. Нужно быть начеку. Об этом напомнил Чернядьеву сегодня по телефону и командующий армией.

При воспоминании о разговоре с командующим генерал морщит лицо. Действительно неприятная история… После допроса в штабе дивизии, пленных сегодня утром отправили на машине в штаб армии. По дороге лейтенант Ганс Финке пытался бежать и , получил пулю в правую ногу. Пришлось завезти его в мед-санбат и оставить там, ранение серьезной: раздроблена кость. А Финке - самый ценный «язык». Он многое мог бы рассказать в штабе армии. Вот и недоволен командующий, что не усмотрели за пленным.

Размышления генерала Чернядьева прервал начальник дивизионной разведки майор Андреев. Он протиснулся в узкую дверь землянки, низко наклоняя голову. Комдив, окинув взглядом сухощавую, высокую фигуру Андреева, не удержался от своей излюбленной шутки:

- Все растешь, товарищ разведчик? На месте командиров полков я тебя на свой передний край не пускал бы: демаскируешь.

Лицо начальника разведки было озабоченным и на шутку генерала он ответил только короткой улыбкой. Тут же доложил:

- Сегодня на рассвете сброшен парашютист.

Развернув свою карту, майор ткнул в нее пальцем:

- Вот здесь его заметили и здесь же найден парашют.

- Что вы предприняли? - спросил генерал.

- На всех объектах приказано усилить караул. На контрольно-пропускных пунктах проверяют каждого человека. Усилена радиоразведка с использованием кода, найденного у пойманных вчера лазутчиков.

- Все?

- Нет. Хочу сейчас же послать разведчиков-следопытов к месту, где найден парашют.

- Но Платонов на передовом наблюдательном пункте,- возразил генерал,- оттуда днем не выбраться - подстрелят. Кроме того, пусть

Платонов продолжает готовиться к походу за линию фронта: Борок нужно разгромить.

- Я возьму разведчика Шевченко. Он тоже напрактиковался следы читать. Также считаю целесообразным перевести отделение следопытов из полковой разведки в дивизионную. Здесь их можно лучше использовать.

- Согласен, действуйте,- сказал генерал.- И еще одно: этот Финке утверждал, что заброска новых групп разведчиков-диверсантов в наш тыл намечалась гитлеровцами после его возвращения в Борок. Значит, обманул?

- Выходит, так.

- Еще раз допросите его, пока он у нас. Выясните, на какой срок будет пригодна кодированная карта лейтенанта Финке.

Чернядьев поднял на Андреева глаза, и его сухощавое лицо расплылось в хитрой улыбке.

- Понимаете, как можно одурачить их? - спросил генерал. - Не догадываетесь? Код в наших руках, и если кодированная карта не устарела, связаться по радиопередатчику Финке с этим парашютистом и назначить ему «свидание».

- Я думал над этим,- ответил Андреев. - Но как узнать, имеет ли этот парашютист отношение к Финке, есть ли у него передатчик? И, наконец, вряд ли рискнет он пользоваться тем же кодом.

- Словом, допросите Финке еще раз,- заключил разговор командир дивизии.

Через час после того, как Евгений Фомушкин нашел в старом блиндаже запрятанный парашют, к переправе, где дежурило отделение саперов сержанта Рубайдуба, приехали лейтенант Сухов и рядовой Игнат Шевченко.

Лейтенант Сухов - командир взвода из подразделения дивизионной разведки. Он только что получил приказание принять в свой взвод отделение сержанта Платонова. И не успел познакомиться со следопытами, как пришлось идти на это необычное задание.

Лейтенант Сухов - человек молодой, но замкнутый, малоразговорчивый. Невысокий, с большими руками и угрюмым грубоватым лицом, он с первого взгляда не вызывал к себе симпатии, хотя поражал силой, которая заметна в каждом его движении. Шутники рассказывают, что в одном бою Сухов подобрался к избе, в которой засела группа фашистов, и заорал на них: «А ну, выходи, а то дом завалю!» Сам же уперся плечом в бревенчатый угол избы и приподнял его. Фашистам показалось, что это танк собирается протаранить дом, и они сдались.

Убедившись из рассказа Фомушкина, что сброшен только один парашютист, Сухов приказал:

- Вот вы с нами и пойдете, укажете, где парашют найден. Остальные не нужны.

Саперы, сгоравшие от нетерпения броситься на поиски парашютиста, были очень огорчены этим.

Прежде чем отправляться к старому блиндажу, Игнат Шевченко попросил саперов сделать на сырой земле четкие отпечатки своей обуви.

- Чтобы не спутать следы парашютиста с вашими,- пояснил он и принялся сосредоточенно рассматривать отпечатки.

Игнат явно важничал. Как никак,- он здесь самый главный следопыт! И хотя даже для неопытного в следопытстве Фомушкина было ясно, что следы саперов очень легко отличить от всех других следов (отделение Рубайдуба только на прошлой неделе получило новые сапоги), Шевченко продолжал «колдовать» над следами.