Георгий Свиридов - Победа достается нелегко

— Держись, парень!

— Бей вразрез!

— Браво, Ташкент!

Чокарев почему-то недооценил свои два промаха, отнес их к категории чистой случайности и, стараясь наверстать упущенное, бросился в третью атаку. Это была его единственная ошибка, рожденная слишком большой самоуверенностью.

В третий раз Коржавин не стал отходить в сторону, как делал до сих пор, а, уклонившись, «нырнув» под бьющую руку, неожиданно сделал шаг вперед и приблизился вплотную к Олегу, вошел в ближний бой, который, казалось, был весьма невыгоден уставшему солдату и на руку такому опытному бойцу, как Чокарев. Но это только казалось.

Руслан сознательно шел на риск, на обострение. Когда запас времени скуден, когда чувствуешь, что инициатива не у тебя, когда на ринге огненное кипение страстей, а зал похож на кратер вулкана во время извержения, когда сознаешь, что каждая секунда, каждое потерянное очко ведет к поражению, не многие отваживаются принимать невыгодный для себя темп боя. Но он решился! Впрочем, «решился» не то слово. Он почувствовал, что надо только так поступать. Ибо тут — ключ к победе!

Дальнейшие события развернулись с кинематографической быстротой. Чокарев сразу же после первых тяжелых ударов Коржавина понял, что ближний бой для него — опасная зона, он подобен ловушке. Недооценка, соперника грозила катастрофой. Мобилизовав все свое умение, Олег попытался вырваться из губительного ближнего боя, но солдат словно смола прилип и шаг за шагом преследовал его по рингу. Чокарев стиснул зубы: «Оторваться, оторваться!» Но ринг вдруг оказался слишком тесным. А когда Чокареву после двух ложных выпадов все же удалось резко и быстро сделать неожиданный спасительный рывок назад, у него вдруг круги поплыли перед глазами и он провалился в темноту…

Огромный Дворец спорта, клокотавший и гремевший, как кратер вулкана, сразу наполнился звонкой тишиной. Тысячи пар глаз с удивлением смотрели на ринг. Там одиноко, смущенно опустив руки, стоял солдат из далекого Ташкента, тот самый, который во втором раунде отсиживался на полу и в которого, если говорить честно, никто не верил. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Чокарев тяжело дышал, хватал открытым ртом воздух, и по широкой шее медленно катились крупные капли пота.

— Стоп! — закричал судья на ринге, оттолкнув Коржавина, наклонился над Олегом, покачал головой и без особого энтузиазма взмахнул рукой. — Раз…

Руслан не спеша пошел в нейтральный угол. Тренеры, ветераны бокса, знатоки, вытаращив глаза, обалдело смотрели то на лежащего чемпиона, то на Коржавина. А корреспонденты, охваченные каким-то задором, торопливо фотографировали и Чокарева, и Коржавина.

При счете «шесть» Чокарев открыл глаза, поднял голову, обвел всех невидящим взором. Он не слышал ни голоса Судьи, ни своего тренера, который, сложив ладони рупором, кричал: «Вставай, засчитают нокаут!» Чокарев лишь по выставленным пальцам судьи понял счет секунд и, опираясь потными руками о пол, медленно приподнялся. В голове гудело. Взглянув на Коржавина, он вдруг увидал не его, а того рыжеволосого парня из штата Колорадо, которому он проиграл в Токио на Олимпиаде. Только у этого почему-то нет смешных усиков, да весь он какой- то бронзовый, как древнегреческая статуя.

При счете «восемь» Чокарев встал и, подняв руки к лицу, шатаясь, с огромным усилием сделал шаг вперед.

— Стоп! — крикнул судья и торопливо преградил путь Коржавину. — Стоп! Стоп!

Руслан и не думал пользоваться моментом. Он просто спешил к Олегу, чтобы поддержать того, не дать упасть.

Судья на ринге, вытерев вспотевший лоб, вопросительно посмотрел на председателя жюри. Тот устало кивнул и сказал диктору:

— Ввиду явного преимущества…

Бондарев видел весь бой с первой секунды. Он никуда не уходил. Степан Григорьевич сначала отсиделся в буфете, а потом, когда боксеры вышли на ринг, пристроился в первом ряду среди журналистов. У него был свой расчет. Бондарев знал, что соревнования передаются по телевидению и большое начальство наверняка смотрит на голубой экран. Начальство не знает по фамилиям своих спортсменов, тем более что тут и не объявляют ни округ, ни род войск. Но начальство слишком хорошо знает Бондарева. Потому-то он и не пошел секундировать. Увидят проигравшего боксера, а в углу Бондарева, чего доброго, еще сделают свой выводы. Однако Коржавин поднялся и, к удивлению всех, сам пошел на сближение, предлагая ближний бой. Бондарев оцепенел. Внутри у него все запело: неужели?.. А Коржавин, обыграв Чокарева в ближнем бою, провел короткий, решающий удар. Бондарев вскочил и, прыгая через ступеньки, устремился к рингу.

Опережая Бондарева, к рингу летела Тина. Она пришла сюда задолго до начала состязаний и уселась почти у самого помоста. Потом, в ходе боев, она тщательно изучала работу операторов, наводивших объективы телевизионных камер на ринг. Когда Коржавин упал, у нее екнуло сердце, но она тут же подумала: «Не все ли равно, кому дарить букет. Вручу тому, большелобому».

Но едва судья поднял руку Коржавина, Тина не стала терять времени. На ступеньках она столкнулась с Бондаревым. Тот грубо оттолкнул ее, потом, узнав, извинился, потянул вверх и, наступив ногой на средний канат, поднял верхний.

— Лезь!

Тина нырнула между веревками, выскочила на ринг и, обведя всех торжествующим взглядом, выставив вперед букет, устремилась к Коржавину:

— Русланчик! Поздравляю!

Она вручила Коржавину букет, порывисто обняла и повернула Руслана так, чтобы ее лицо было видно в объективе телекамеры. Бондарев, перемахнув через канаты, бросился обнимать и целовать Руслана, а заодно и Тину.

Освободившись от объятий, Коржавин поспешил к Чокареву, который уже перелез через канаты, и протянул тому цветы.

Хмурое лицо Чокарева слегка прояснилось, он взял букет и устало, через силу улыбнулся.

Тина следовала за Русланом по пятам, не отрывая взгляда от темного зрачка телекамеры.

Слава навалилась так неожиданно, что Руслан растерялся. Корреспонденты центральных газет, солидные, уважаемые, чьи имена Руслан часто встречал под статьями и репортажами, но которых ни разу не видел в лицо, — эти люди разговаривали с ним запанибрата, хлопали по плечу, совали под нос блокноты, прося написать пару строк, называли его на «ты», словно они давным-давно знали друг друга.

— Братцы, до завтра! — Бондарев, взяв Тину под руку, приказал Коржавину: — Руслан, за мной!

В автобусе было тесно. Набилось много болельщиков- офицеров, тренеров и работников спортклуба, корреспондентов военной печати. Журналисты и в автобусе продолжали мучить Коржавина. Бондареву и Тине уступили места. Руслан из-за спины корреспондента увидел, как к Бондареву наклонился сержант Миронов и что-то долго шептал на ухо.