Георгий Свиридов - Победа достается нелегко

Она подняла голову и сквозь запыленные стекла предохранительных очков посмотрела вперед, на широкую спину Камаллетдина, возглавлявшего группу, на мускулистые плечи велосипедистов и среди них гибкую девичью спину Гульнары, обтянутую синей трикотажной футболкой. Гульнара не отставала от Султанова. «И откуда у нее силы берутся?» — подумала Башарот не то с завистью, не то с удивлением.

Башарот знала, что через несколько недель начнется традиционный «Пахта байрами» — «Праздник хлопка». Район готовится к началу сбора белого пушистого золота: отремонтированы хлопкоуборочные машины, на приемных пунктах расчищены площадки для бунтов, а в полях зреет хлопок. То там, то здесь раскрываются коробочки и, как на ладони, тянут к солнцу белоснежные комочки. Урожай нынче богатый. В праздничные дни состоятся и спортивные состязания. Конечно, Гульнара хочет стать чемпионкой, потому так и тренируется, а может, просто не желает отставать от своего Руслана, который в Москве победил какого-то известного чемпиона. Об этом передавали по радио и в газете написано.

Когда съехали в небольшую лощину, Султанов поднял руку и резко сбавил скорость. «Наконец-то!»—вздохнула Башарот и, сойдя с велосипеда, неуклюже зашагала на одеревеневших ногах к месту привала. Положив машины на пожухлую траву возле дороги, спортсмены, цепляясь за каменные выступы, начали спускаться к небольшой шумной горной речке. Вода была прозрачной и холодной. Башарот вымыла руки, лицо и, черпая ладонью, долго пила крупными глотками. Спортсмены разостлали газету и сложили на нее привезенные припасы: свежие лепешки, виноград, самсу — испеченные в печке пирожки с мясом — и конфеты.

— Смотрите, орел! — Гульнара показала вверх. — Интересно, кого он тут высматривает?

Сусликов, наверно, — сказала Халима, отламывая кусок лепешки.

— А может, невесту? — Камаллетдин многозначительно посмотрел на Гульнару.

Гульнара сделала вид, что не слышала его, и продолжала смотреть в небо. Широко распластав крылья, орел плавно парил в синеве.

— Гульнара, нас на свадьбу позовешь? — снова заговорил тренер, разминая мозолистыми ладонями затекшие икры ног.— Если, конечно, солдат вернется к тебе. Он теперь знаменитость!

— Не вернется, тем лучше, — тут же отрезала Гульнара. — Я сама поеду к нему.

— Нужна ты ему в Москве, как погонщику старый верблюд, что шею наел, а вьюк подвязать не позволил.

Камаллетдин, высказавшись, тут же испугался за такую откровенность. Он преданными глазами посмотрел на Гульнару, как бы говоря: «Только я один буду вечно с тобой, буду вечно тебя беречь и лелеять».

Гульнара гордо подняла голову и, глядя в его выпуклые ждущие глаза, холодно и насмешливо ответила:

— Камаллетдин-ака, лягушки всегда квакают, а предсказать погоду не могут.

Башарот прыснула от смеха. Султанов дернулся, словно от удара, вскочил, обвел всех невидящим взглядом, по тут же взял себя в руки и крикнул нарочито весело:

— Кончай шалтай-болтай! Поехали!

Снова под колесами велосипедистов стелется лента шоссе. Солнце опустилось низко и слепило глаза. Спуски, подъемы, повороты. Велосипедисты по очереди лидировали, принимая на себя тугой поток встречного воздуха, и группа быстро мчалась к городу, который уже был виден.

Дорога в основном шла под уклон, петляя вдоль берега речки, и ехать было легко. На одном из поворотов у Башарот прокололось переднее колесо: она наехала на осколки разбитой бутылки. Все остановились. Большелобый Ибрагим и невысокий длиннорукий Азад кинулись ей помогать.

— Возьмите.— Камаллетдин достал из своего рюкзака новую камеру.

Наступал вечер. Солнце почти село. Редкий белесый туман стлался внизу, в долине, а вершины снежных гор покрылись как бы позолотой.

— Смотрите, лисенок! — воскликнула Халима, показывая на противоположный берег.

— Где, где?

— Там, между камней! Наверное, захотел пить.

На каменистом берегу среди зеленой травы светлело рыжее, маленькое. Вдруг мелькнула еле заметная тень. В небе кружил орел, он камнем упал на лисенка. Раздался отчаянный предсмертный писк. Орел распластал огромные крылья, но не успел сделать взмаха, как откуда-то из-за камней выскочила рыжая лисица. Велосипедисты видели, как лиса на какое-то мгновение застыла на месте, пораженная грозным видом крылатого хищника. Орел даже не повернулся в ее сторону, хотя мог бы, так же как и лисенка, прикончить мать-лису одним-двумя ударами клюва. Кто-то из велосипедистов схватил камень, чтобы запустить им в орла, но не успел. Инстинкт материнства пересилил страх, и лиса, словно подброшенная стальной пружиной, бросилась на врага. Огромным прыжком она настигла разбойника и вскочила ему на спину. Это был дерзкий и отчаянный прыжок. Орел от неожиданности слегка присел на своих сильных ногах, потом выпрямился и тряхнул плечом, одним движением надеясь сбросить лисицу. Не тут-то было! Лиса вцепилась когтями и зубами в тело орла. Крылатый хищник несколько раз поворачивал голову, пытаясь достать ее своим клювом, и тут ничего не вышло. Тогда, почуяв опасность, он торопливо замахал могучими крыльями и с грузом на спине тяжело взлетел. Орел круто набирал высоту, не выпуская из лап трепещущего лисенка.

Велосипедисты молча следили за необычной трагедией гор, которая разыгралась у них на глазах. Орел, еще недавно гордый и самоуверенный, делал отчаянные попытки стряхнуть со своей спины разъяренного зверька. Лисица когтями и острыми зубами впивалась в тело, добираясь до шеи. В воздухе замелькали орлиные перья и пух. Неравная борьба длилась несколько минут. Неожиданно орел как-то странно дернулся в сторону, словно наткнулся на невидимую стену, перекувыркнулся и, не выпуская из когтей добычи, с лисой на спине, камнем полетел вниз на острые скалы...

Велосипедисты некоторое время молча смотрели в ту сторону, куда упал орел, мысленно переживая перипетии схватки.

— Так ему и надо, разбойнику, — сказала Башарот.

— В жизни всюду идет борьба, — философствовал Султанов. — Борьба за жизнь, борьба за любовь.

Гульнара молча взяла свой велосипед, вскочила в седло.

На стадионе, окутанном голубой дымкой тумана, было еще шумно и людно, когда возвратились велосипедисты. Бегуны отрабатывали старты и передачу эстафетной палочки, на баскетбольной площадке истекали последние минуты тренировочного матча, боксеры звучно колотили по подвешенным мешкам и отбивали дробь на пневматической кожаной груше, а на футбольном поле с криками носились два десятка игроков, грязных от пота и пыли. Но самым шумным местом была круглая борцовская площадка, усыпанная опилками. Там тренировались местные силачи — палваны, готовясь к предстоящим соревнованиям по национальной борьбе, и многочисленные болельщики кричали и аплодировали, подбадривали своих любимцев.