Георгий Свиридов - Победа достается нелегко

— Спасибо, товарищ генерал, я сам положу.

Руслан посыпал клубнику сахаром. Ягоды были крупные, сочные. Есть их было — одно удовольствие.

— Руслан, а ты еще их сметанкой. — Генерал взял сметанницу и ложкой густо полил клубнику. — Вот так-то лучше.

— Разве со сметаной едят?

— Да ты, видать, городской! По-русски клубнику и едят со сметаной. Ты попробуй.

Руслан попробовал. Со сметаной ягоды были еще вкуснее. Они чем-то напоминали ему столичное сливочное мороженое, что продают на лотках в ГУМе, Центральном универмаге и «Детском мире» по двадцать копеек за стаканчик. Только клубника со сметаной была лучше, ароматнее.

— Ну как, наследник?

— Не разобрал. Разрешите еще?

— То-то! — Шелест широко улыбнулся и подвинул вазу с ягодами. — Не стесняйся, клади отсюда, тут крупнее.

Подполковник Афонин клубнику запивал чаем, рассказывал о своей жизни, о войне, о службе. Шелест слушал внимательно, не перебивал, только иногда вставлял вопросы.

Раздался телефонный звонок. Шелест встал, спокойно снял трубку.

— Слушаю. Да, да… Нет. Не могу. Не упрашивай ты меня, сегодня не могу. Что? Днем читаю лекцию в университете студентам, а в пять часов выступаю. Встреча с курсантами военного училища… Слушаю. Да, да… Ну что я могу сделать? Прийти? Конечно, конечно… Рабочих паровозовагоноремонтного завода знаю еще с революции. Но надо делегации… Уговорил. Уговорил, говорю! В девять вечера. Да, да, в девять! Хорошо, хорошо. Договорились. Ну, пока.

Положил трубку, вернулся к столу.

— Не умею отказывать, что хошь делай, а не умею. И так каждый день. Ни одного вечера свободного. Даже вот гостей приходится принимать по утрам. — Сел на стул, отхлебнул из стакана чаю. — А мне такая жизнь нравится. А вы, наследники, зарубите себе на носу и всегда помните: борьба еще не закончена. Она обостряется. Капитал — вроде раненого зверя, может перед смертью своей дров наломать. Так что, наследники, будьте начеку, держите порох сухим.

— Мы начеку держим ракеты! — выпалил Руслан и мельком посмотрел на Афонина.

Афонин кивком ободрил: мол, правильно ответил.

Шелест, чуть склонив голову набок, остановился перед Коржавиным.

— Ракеты?

— Так точно!

— А мы воевали саблями, на конях… О ракетах слышать не слышали. Вот оно как было.

— Григорий Васильевич, а вы приезжайте к нам, — сказал Афонин. — Ракеты покажем, на учениях побываете.

— Приезжайте, товарищ комбриг! — Руслан подошел к Шелесту. — Солдаты очень рады будут!

— Не могу. — Шелест ребром ладони провел по шее. — Вот так занят. У меня каждый день расписан.

— А я надеялся, что мы уговорим вас, — сказал Афонин, — учения будут как раз в тех местах, где вы с бригадой проходили.

— Да ну?

— Так точно, именно в тех местах.

— Заманчивое предложение. Очень заманчивое!

— Приезжайте, Григорий Васильевич! — повторил Руслан.

— Не обещаю, но подумаю. Подумаю. Предложение-то больно заманчивое!

Бадарбай-бобо вернулся поздно. Участники экспедиции уже пообедали, если можно назвать сытный ужин обедом, и каждый начал заниматься своими делами. Солнце огромным оранжевым шаром медленно опускалось за барханами. Было душно и тихо, как бывает душно и тихо в пустыне.

Константинов, закончив чистку ружья, вымыл руки и закурил. Гульнара сидела неподалеку на сухом стволе саксаула и задумчиво смотрела на закат. Константинов окликнул ее:

— Гульнара!

Та обернулась.

— Вы меня звали, Юрий Трифонович?

— На прошлой неделе ты каждый день рвалась на станцию, а в эту еще ни разу не ездила.

— Тогда нужно было, Юрий Трифонович.

— А теперь не нужно?

— Нет.

— Жаль.

— А что?

— Письма отвезти некому.

Гульнара встала:

— Давайте отвезу.

И тут они оба увидели старика Бадарбай-бобо. Он шел торопливо, размахивая руками. Для удобства старик подоткнул полы халата за пояс. На его округлом коричневом от загара лице светилась радость.

— Уртак начальник! Товарищ начальник!

Константинов и Гульнара поспешили к нему.

— Уртак начальник, мана шундай икки матта булады! Вот такой два раза будет! — говорил проводник Бадарбай-бобо, широко разводя руками. — Джуда катта! Очень большой!

Большую гюрзу в этом сезоне еще не встречали. Все участники экспедиции окружили проводника, расспрашивали, уточняли. Бадарбай-бобо охотно рассказывал. Он был рад своей находке. Еще бы! Гюрзы такой величины редкость.

Гульнара подошла к Константинову:

— Где пакет, Юрий Трифонович? Поеду на станцию.

— Давай лучше отложим поездку до завтра. Поймаем гюрзу, вот тогда и повезешь радостное сообщение!

— Хорошо.

— А сейчас иди и готовься к завтрашней охоте. День будет очень трудный!

Утром, после плотного завтрака, двинулись в поход. Бадарбай-бобо шел впереди, показывая дорогу.

Шли долго. Миновав участок сыпучих песков, вышли к широкой извилине высохшего русла.

— Вон там гюрза. — Проводник показал рукой на противоположный покатый берег. — Два камня видишь?

Бадарбай-бобо говорил по-узбекски. Константинов знал узбекский язык.

— Да, вижу.

— Саксаул видишь? Около левого камня.

— Вижу.

— Там гюрза.

— Хорошо. Спасибо. Дальше мы пойдем сами.

Последние слова Константинова означали, что проводник может возвращаться. Так было всегда. Но Бадарбай- бобо не уходил. Он хотел остаться, принять участие в ловле гюрзы.

Константинов повторил:

— Спасибо. Рахмат, Бадарбай-бобо! Мы сами управимся. А вам надо идти. А то завтра что будем делать?

Конечно, обязанности проводника — это разведка. Он ежедневно бродил по пустыне в поисках лёжек змей. Однако старику не хотелось упускать такой редкий случай.

И в то же время он привык с детства уважать начальство. Бадарбай-бобо взял в рот кончики усов и глухо ответил:

— Хоп (ладно), уртак начальник. Пусть будет по- вашему.

Константинов видел, что творится в душе проводника. Ему не хотелось обижать старика. Он спросил:

— Завтра какой день?

— Базар-куни, базарный день. Пятница.

Константинов улыбнулся. Он уважал местные обычаи.

Пятница в здешних местах все равно что в Центральной России воскресенье.

— Ну если завтра базарный день, тогда можно остаться.

Сделали короткий привал, наметили план действий. На привале оставили рюкзаки, снаряжение, воду, продукты. Каждый взял с собой только то, что необходимо в охоте. Катенька подготовила походную аптечку.

Константинов встал первым.

— Не будем терять времени.

Дальше двигались с большими предосторожностями. На флангах шли охотники Ак-Султан и Мавлянберды. В центре Константинов, Гульнара и Бадарбай-бобо.

Солнце стояло высоко. Это был час, когда кончается утро и наступает день, когда утренняя прохлада уже растаяла в солнечных лучах, однако зной еще не наступил. То здесь, то там попискивали юркие ящерицы, звенели цикады. Старый орел, заметив людей, взмахнул крыльями. Он знал, что встреча с двуногими не приносит радости. Широко раскинув могучие крылья, он тяжело побежал со склона, как бомбардировщик, набрав разгон, отделился от земли и медленно уходил все выше и выше в бездонную синеву неба.