Василий Кучер - Плещут холодные волны. Роман

- А уже поздненько, - взглянув на часы, тихо сказал Бойчак.

- Ну и что?

- Давайте ее поищем, мать…

- Найдем. Дай сначала осмотреться. Какое богатое и красивое село было! Видно, люди тут очень работящие. Я вот взгляну на село и враз угадаю, какие тут люди живут - работящие или так себе, лишь бы день скоротать. И часто, представь себе, не ошибаюсь… Помнишь поговорку? Хозяин добр - и дом хорош, хозяин худ - и в доме то ж.

- Помню, - повеселел Бойчак.

Крайнюк двинулся вдоль сожженной улицы к буераку, где виднелись редкие домики, не тронутые огнем садики и стройные густые тополя.

- Я сейчас расспрошу, где она живет, - бросился Мишко.

- Подожди, еще всполошишь, уж лучше я сам, - возразил Крайнюк и свернул с дороги к поваленному плетню, за которым, наклонившись, копошилась на пожарище женщина.

Мишко обиженно хмыкнул и отвернулся.

Подойдя к женщине, Крайнюк снял мичманку и, легонько поклонившись, сказал:

- Здоровеньки булы, бабонька!

Женщина сразу выпрямилась и вся просияла, услышав родной язык от такого высокого начальника с золотыми позументами на рукавах и картузе. Не иначе генерал. И, низко поклонившись, с почтением сказала:

- Здравствуйте вам на добром слове…

- А не скажете вы нам, где тут Заброды живут? - приветливо спросил Крайнюк.

- Заброды? А каких вам? - переспросила женщина. - Тут их полнехонько. Вот и я Заброда и соседи мои Заброды. Почти вся улица.

- Сжег?

- Сжег, варвар. Как начал от поля, все подряд. Каждую хату бензином облили и подожгли, душегубы… Да ничего, как-нибудь отстроимся, не вернулся бы он только, проклятый. Не вернется?

- Нет, - твердо сказал Крайнюк.

- Уж так мы намучились, так исстрадались при его порядке, что не приведи господи. А скольких людей на каторгу угнал, скольких перевешал за партизанов. Один бог знает, да молчит… Так какую же вам Заброду надо? Теперь мужиков у нас нет. Одни бабы да дети остались… Говорите, какую ищете?..

- Домку. Ту, что сын у нее, Павло, моряком был, - сказал Крайнюк.

- Павло! Ах, боже ж мой! Это тот, что на доктора выучился перед самой войной да и не вернулся? Добрый был, хороший, царство ему небесное… Так вы мать его ищете?

- Ага.

- Так вы идите вдоль улицы и идите. Все будет повалено, все поничтожено, а вы не обращайте внимания. Дальше идите. А как попадется вам первая целенькая хатка по правую руку, вот и будет это Домкин дом. До нее все хаты спалил, проклятый, а дальше как ножом отрезало. Все хаты целы и сады живы. Туда они и не сунулись.

- Отчего ж так?

- Разве не слыхали? Вот удивительно! - повеселела молодуха и подошла к ним совсем близко.

- Нет, не слыхали. Расскажите, если можете. Мы тут впервые…

- Ох, жаль, что впервые. Если б вы приехали до войны, как тут все расцветало и радовалось! Такого красивого села, как наша Сухая Калина, во всей округе не было. Самое красивое на свете. Жаль, что вы не видели его раньше… Как только рука у них поднялась спалить такую благодать и красоту? Да наша Домка перехитрила их. Только они стали с той стороны поджигать все подряд, она пораскрывала в своей хате все окна, двери, насыпала полон дом и сени конопельной кострицы да всякой другой муры и подожгла. Оно пламени не дает, хата от него не займется, а дым такой, что не подступись. Побежала Домка вдоль улицы: «Эй, люди, жгите и вы, как я, чтоб обмануть проклятых душегубов!» Вот люди и стали жечь в хатах кострицу, тряпки, всякую труху. Дым такой поднялся, что фашисты и не сунулись сюда. Так наша Домка всю эту сторону села от огня спасла. Да ей за это боевую медаль надо выдать, а может, и орден. Вы там скажите, голубчики, кому надо. Скажете?

- Хорошо, скажем! - радостно выкрикнул Мишко.

- Не будь ее, я уж и не знаю, что делать бы стали. А так те люди, чьи хаты уцелели, приняли к себе погорельцев, и теперь у каждого снова крыша над головой. Пока свои построим, в людских перебьемся… Только вы не говорите Домке, что я вам рассказала. Она не любит этого. И про медаль не говорите, не то она меня со свету сживет, если узнает, что я просила вас про это… Очень уж горда. Вот такой и Павлуша у нее был… Послушный, правда, ласковый. Славное дитя, царство ему небесное.

Поблагодарив женщину, они пошли вдоль села.

- Слыхал? - спросил Крайнюк.

- Слыхал!

- И что на это скажешь?

- Скажу. Да уж скажу! - разгорячился Мишко. - Такого народа никто на свете не поставит на колени. Это факт! Напрасно они полезли, фашисты, своим рылом в наш огород! И рыло потеряют, и копыт тоже лишатся… Факт!

- Это правда. Это всем ясно, но ты обрати внимание на другое. Простая женщина, тихая Домка, а как эсэсовцев вокруг пальца обвела. Без оружия, без боя… Просто какое-то чудо, если не больше, - восхищенно проговорил Крайнюк.

- Потому что она на своей земле, а они как злые разбойники, что крадутся среди ночи. За нее стоит каждый кустик и дерево, а против них - всё. Даже земля и огонь.

- О, да ты философ, - улыбнулся Крайнюк.

- Если бы я был писателем, сразу же написал бы обо всем этом. Чтоб все знали, какая мать у нашего Заброды и вообще какие у нас матери, - сказал Мишко.

- Да, я напишу. Вот приедем домой, сразу и напишу в газету. Такое не забывается, - вздохнул Крайнюк.

- Что в газету? Вот если бы в книгу, - возразил Мишко.

Крайнюк промолчал, озираясь. На пожарищах чернели обгорелые спинки железных кроватей, покореженное железо. Закопченные дымоходы осиротело высились над кучами глины и битых кирпичей. И от этого вся улица казалась еще печальней и пустынней. Кое-где лежали кочережки и ухваты, зеленели цветы в горшках или консервных банках, жалобно мяукала кошка. Руины просвечивали сквозь густое кружево обгоревших мертвых садов, застывших вдоль дороги.

И они ускорили шаг, чтобы быстрее пройти мимо этих ужасов войны и не видеть их больше. Вскоре они были возле хаты Павла.

На широком дворе, взявшись за руки, водила хоровод стайка ребятишек дошкольного возраста. Дети пели какую-то песенку, весело притопывая ногами. В середине круга танцевали мальчик и девочка. Возле них стояла стройная русоволосая девушка в белом халате, отбивая в такт песне ладонями. Она стояла спиной к дороге и не видела моряков. Но дети заметили их, сразу умолкли и стали показывать девушке глазами на дорогу.

Девушка оглянулась и неожиданно смутилась, спрятав руки за спину. Детишки сбились вокруг нее, словно испугались этих чужих дядей в странной черной одежде.

- Скажите, девушка, это хата Домки Заброды? - спросил Крайнюк.

- Ага, - кивнула девушка. - А вам кого надо?

- Да всех, кого застанем: и Домку, и дочерей ее, и невесток, - сказал Крайнюк, улыбаясь.

- Ну, я буду дочка, - объяснила девушка и подошла к ним ближе, а детям приказала: - Играйте, дети, дальше. Да не шалите, я сейчас вернусь к вам…

- Мы с вашим Павлом вместе служили. Все дни войны были вместе. И вот по дороге завернули в гости. Вы кем Павлу доводитесь? - спросил Крайнюк.