Виктор Булкин - Цветы в огне войны

– Спасибо тебе, Николай, я не забуду твою помощь! – и, не оглядываясь, побежала к своему дому, хлюпая своими длинными сапогами.

Ольга училась в городе, а по выходным приезжала к родителям в родное село. После этого случая, отец Александр поблагодарил Николая за помощь и спасение их единственной дочки и пригласил в гости на чай.

Из всех православных праздников Николай любил Троицу – в этот день церковь была по-особому убрана, в центре стояли свежесрубленные молодые березки, шла праздничная служба, пел церковный хор. А девушки в этот день кумились, плели венки из васильков и ромашек и прятали во ржи, каждая девушка старалась сделать свой венок неповторимым и долго колдовала над ним. Парни эти венки искали во ржи, осторожно, чтобы не повредить рожь. Тот, кто находил венок девушки, в подарок получал поцелуй от той девушки, которой принадлежал этот венок. Затем сразу же кидали венок в речку, вниз по течению, на счастье. Считалось, что девушка, поцеловавшая парня, который нашёл её венок, могла стать его суженной.

Николай находил венок каждую Троицу. Первый раз он нашел венок Маши Комогоровой, по кличке Машка-коза, за ее прыгучесть и дерзкий характер. Ребята подшучивали над ним:

– Ну что, Николай, как тебе невеста?

На что он весело огрызался, чем вызывал обиду у Машки-козы. Он и правда с ней прогуливался иногда, болтали о том, о сем, могли забрести в чужой сад, сорвать яблок, груш.

А вот в последнюю Троицу он нашел очень красивый венок, который принадлежал Тане Фирсовой, девушке красивой, стройной, с веселым, но чуть грустноватым взглядом. Таня, увидев того, кто нашел ее венок, немного расстроилась – она мечтала, чтобы ее венок нашел другой парень, Володя Косов. Таня сказала очень тихо: «Тоже мне суженый!», – но тут же спохватилась и громко произнесла: «Суженый так суженый!» – быстро подбежала и поцеловала Николая в щечку, и они бросили венок в речку. Венок поплыл по течению, и, как потом показала жизнь, по течению их совместной жизни.

Но, как выяснилось, поначалу душа Николая потянулась к Оле. С каких-то пор они стали неразлучными и проводили много времени вместе. Оля стала приглашать его к себе домой, частенько они засиживались до глубокой ночи. Он пробирался через сад, стучался к ней в окно её комнаты, Оля с радостью впускала его с большой охапкой сирени, и они наслаждались любовью друг к другу до самого рассвета. Это видели, конечно, мать с отцом Оли. Матушка, тяжело вздыхая говорила: «Негоже это все, доченька, тем более, мы имеем священный сан. Что люди подумают о нас?»

– Мама, но мы с Колей любим друг друга, – отвечала в ответ Оля.

– Но нужно делатьвсе по-божески: обвенчаться в церкви, а потом быть вместе.

Оля намекнула Коле о разговоре с матерью, в ответ она услышала: «Мы с тобой будем вместе и поженимся». Они оба с замиранием сердца ждали этого момента, чтобы исполнить свои мечты.

Лето для Николая было прекрасной порой. Река Навля успокаивалась, входила в свои берега, природа буйно расцветала и оживала. Особенно ярко зацветали сирень, черемуха, вишня, в лощинах за рекой сине-белой волной шло цветение садов. Воздух вокруг, в бушующих цветением садах, наполнялся запахом, от которого кружилась голова. На озерах появлялись лилии и кувшинки, Николай любил срывать их и вечерами раздаривать девушкам. Он дарил всем по одному цветочку, а когда подходил к Тане и дарил ей, то почему-то смущался. Таня отнекивалась, но все же брала лилию, несмотря на недобрый взгляд Володи Косова.

Очень важным временем для Николая было особое время – время сенокоса.

На другом берегу, в пойме реки вырастала самая высокая и сочная трава. Каждый покос имел свое название, по фамилиям бывших владельцев земли: это Крюцкие, Логутовские, Никитские…

Ранним утром Николай доставал косу, отбивал ее острие, и, проводя пальцем по лезвию, приговаривал: «Хоть брейся!». Поодаль стоял отец, и добрым хозяйским взглядом смотрел на сына:

– Молодец, сынок, настоящий крестьянский мужик!

Наскоро перехватив что-то на завтрак, он вскакивал на лошадь и галопом мчался на свой покос. Завидев издали группу мужиков, Николай привязывал свою лошадь и присоединялся к ним. Трава в утренней росе косилась очень легко и ложилась в красивую, ровную линию. Он старался не отставать от мужиков, но не дай бог, старался не задеть косой ноги переднего косаря.

«Вжик, вжик, вжик!» – сзади в строю косили сильные, проворные мужики с большим опытом. Дед Ларичев иногда сзади покрикивал: «Ну-ка, молодой, быстрее, а то пятки подрежу невзначай». И тогда Коля старался ускориться, не отставать от мужиков, набираясь опыта и мастерства. Мужики с одобрением смотрели на Николая, приговаривая: «Добрый хлопец вырос у Никиты-буду-да, того и гляди скоро опередит всех нас, косарей».

Сенокос продолжался почти до августа, покосов было много. За работу в колхозе деньги не платили, а начисляли трудодни, так называемые проценты. Работать нужно было обязательно, заставляли работать всех местные власти, бригадир Митя по утрам ходил по дворам и давал наряд на разные работы. Если не выйдешь – враг народа со всеми вытекающими последствиями. Сначала разбирали на общем собрании селян вместе с председателем сельского совета Кузьмой Давыдовым, парторгом, председателем колхоза. Ругали жестко, угрожали, даже в ссылку могли сослать. Николай припоминал случай, когда мимо косарей проезжал на телеге Филя Ноздрюля. Кто-то крикнул:

– Куда, Филя, направился, что-то едешь еле-еле?

– Да вот, Иссарионычу (т. е. Сталину), отработать трудодень за просто так!

Эту фразу кто-то передал Давыдову, и через пару дней ночью на воронке приехали с НКВД за Филей, и ему пришлось три года отрабатывать этот трудодень за колючей проволокой.

После косьбы, траве давали подсохнуть, чтобы она превратилась в сено.

Затем ее укладывали особым образом, и получались красиво сложенные стога. Женщины сгребали сено граблями в копны, а парни возили копны на лошадях и складывали в скирды. Следом за возом девушки проходили с граблями и подскребывали. Они были наряжены в цветастые платья и разноцветными косынками. Ребята красовались перед девушками на лошадях.

Однажды за лошадью Николая подскребывала Таня Фирсова. «Ох, как ты гладенько скребешь, так бы всю жизнь работал бы с тобой в паре», – шутил Николай, глядя на Таню. Таня в ответ посматривала на него и улыбалась,

ведь она видела, что неподалеку на лошади гарцевал Володя Косов, и по всему было заметно, что он заревновал.

– Смотри, Николай, не утоми мою девушку, не то вечерком поговорим по душам за клубом.

– Ладно, не егози там, все у нас хорошо, мы поладим, не тревожься, – Правда, Таня? – говорил Коля и тем самым распалял Володю.