Виктор Булкин - Цветы в огне войны

Мужики укладывали сено в стога, и здесь брат Николая, Егор, был особым мастером в этом деле. Пласты сена ложились друг на друга и в завершении дела вверху делали конус. На работу Егора засматривалась Акулина, дочь кузнеца, но он не обращал внимания на девушек, его увлекал сам процесс работы. После работы все дружно шли на обед через речку, кто-то прыгал с разбега прямо в речку, освежиться, брызги летели вверх, слышались шутки, смех. Николай с парнями проводили купание на лошадях, они грациозно гарцевали, затем сходу забегали в воду, поднимая огромные брызги. Парни, мокрые, веселые старались развеселить девчат, ловко управляя лошадьми.

А вот в выходные дни, обычно по субботам, на укладку сена и подскребку выходило местное начальство – это председатель сельсовета Давыдов, парторг, бухгалтер счетовод. На этом субботнике появлялись комсомольцы из местных ребят, среди них Яшка Немыкин, тракторист, на груди его красовался красный бантик. Он слыл активистом и работал совместно с секретарем комсомольской организации, молодой учительницей немецкого языка Раисой Коростелевой. На субботниках комсомольцы вместе с народом вносили свой вклад в уборку сена. Раздавались патриотические песни, но простые парни вперемешку с ними распевали и свои разухабистые частушки, что злило Давыдова, который старался приструнить парней, но ему это мало удавалось.

– Пароход идет мимо пристани, будем рыбу кормить коммунистами, – распевали ребята во главе с Николаем. – Это не мы сочинили, это слова Есенина, вы что, не читали поэта Есенина? – куражились ребята.

– Ну, смотри, допоешься, грамотей, куда ты катишься, попадешь в ВЧК, там тебя научат коммунистов любить, кулак недорезанный.

Яша вступился за Николая:

– Да никакой он не кулак, отец его из середняков вообще-то. Отец его Никита-буду-да из красных партизан, насколько всем известно.

– Ладно, не будем про отца, а он, сынок, пусть читает не Есенина, а труды Ленина, Сталина, да рассматривает возможность вступить в комсомол.

– Да нужен мне ваш комсомол! Что он мне даст, кроме вашей агитации? – а сам снова продекламировал Есенина, – Знать так хочется и мне, задрав штаны, бежать за вашим комсомолом!

А потом, ударив коня пятками в бок, Николай прокричал:

– Ваш комсомол – гоп треп калошами: ни коровы нет, ни лошади, не гогочет не ревет, меня горе не берет.

Он поскакал по полю, а Давыдов крикнул ему вслед:

– Ну, мы с тобой еще встретимся, чертенок. Или будешь с нами или…

Но он не договорил, в это время рядом с ним прошла Наталья Григорьевна. Она ему всегда нравилась, хотя и была замужем за бывшим председателем колхоза Иваном Фирсовым.

– Здорово Наталья, ты сегодня как никогда хороша собой, так и хочется тебя обнять, – и он было потянулся к ней.

– Убери свои руки поганые, Кузьма, как у тебя хватает совести вести такие разговоры со мной? Я тебе повода никогда не давала.

Сам Давыдов о себе мало распространялся, был приезжим, родом из Смоленской области. О его прошлом в селе никто ничего не знал. Приехал в Глинное со своей женой, устроил ее на работу в местный магазин. Детей у них не было, а вскоре она бросила его и уехала в неизвестном направлении.

Одним из приятных воспоминаний о лете у Николая было ночное время.

После рабочего дня, группа ребят отправлялись пасти лошадей в ночь. Прихватив с собой провизии – хлеба с корочкой, кусок сала, лук, картошку и немного табака, – вскочив на лошадей, мчались на Крюцкие луга, в ночное. Прибыв к излучине реки, ребята скакали галопом наперегонки. Впереди обычно скакал Андрей Коршунов на Майке, рыжей кобыле, сильной, всегда стремящейся быть впереди – и ей всегда это удавалось. Вторым обычно скакал Николай на своем Воронке с черной звездочкой на лбу, он тоже всегда старался обогнать соперников, но Майку все же обогнать не удавалось. Глаза ребят горели от удовольствия, лица были раскрасневшимися и довольными. Прискакав к изгибу реки, ребята стреножили коней, вешали им на шею звонок и отпускали на выпас.

Затем они таскали сучья от сухих кустов на костер, а кто-то забрасывал удочку с живцом на щуку. Вечером ребята смогли поймать крупную щучку, по их меркам, на хорошую уху. Костер красиво разгорался, искры летели в небо, они бросали в прогоревшие уголья картошку, поворачивали ее прутьями, нанизывали на прутья кусочки сала и жарили над угольями. Сало румянилось, золотилось, жир капал и шипел, вырывая пламень. Все дружно садились в кружок, чтобы насладиться вкусной едой на фоне свежей ночной тишины. Поужинав, некоторые ребята закуривали, свернув козью ножку из газеты и табака, часто играли в карты и травили байки.

Обычно начинал Андрей Коршунов:

– Я на прошлой неделе ехал на лошади тихо утренней ранней порой. Видел, представляете, настоящую ведьму, а когда пригляделся, ею оказалась бабка Проскута Логутова. Она собирала траву на зелье, им она опаивала людей, которые к ней обращались.

Иван из темноты:

– Напоить тебя, чтоб ты не ходил к ее внучке Насте.

– А что я ей сделал?

– Не сделал, так сделаешь ей правнуков, а бабка потом – воспитывай.

– А ты сначала женись на внучке, поэтому бабка и хочет тебя напоить зельем, – заржали ребята. – Нам, мужикам, ведь не рожать, сунул – вынул да бежать. – ребята в темноте дружно засмеялись.

– А что, и женюсь. Настя мне очень нравится, я не отрицаю.

– Да тихо вы, – прикрикнул из темноты Милак, – я вам расскажу байку, Надысь, дед Сибиль рассказывал. Что как-то в молодости рано утречком возвращался он с блядок, так вот он говорил: идет, идет и видит, будто бы река остановилась, стоит в ней вода. «Что же это такое? Почему вода, как зеркало?» – стал он на мостике и решил пойти пешком по этой водной глади, прямиком к Богу. Сделал шаг – то сделал, но прямиком упал в воду, хорошо, что мелко было, еле вылез из холодной воды. Вот и поговорил с Богом.

Парни засмеялись: «Меньше надо по блядкам ходить – всю ночь до утра блядовал, заснул на ходу и упал с моста в речку. Ха-ха-ха!» – хохотали парни, слушая байки Милака.

Наступила кромешная темная ночь, лишь звезды и месяц мерцали на небе. Балагурили ребята все меньше и меньше. Невдалеке поблескивала неторопливая река, да изредка ухал филин. На луга ложился туман, все гуще и гуще, как будто белое одеяло накрывало землю. Изредка можно было слышать звон колокольчиков – это лошади отгоняли комаров, вздрагивая всем телом.

Ребята стали один за одним клониться ко сну, лишь один Николай, закутавшись в балахон, прихваченный из дома, сидел и вслушивался в ночь, но и он вскоре заснул крепким сном. Под утро ему приснился сон, как будто он на лугу косил густую, сочную траву, и вдруг из травы вылетела белая птица и скрылась за кустами калины. Николай помахал ей рукой и увидел, как из-за кустов появляется девушка в красивом русском сарафане с букетом цветов, и он узнает в ней Танюшу Фирсову. Она улыбалась, глаза ее искрились лучезарным сиянием. Она подошла к нему, они вместе склонились над букетом цветов, и цветы защекотали ему нос… Здесь Коля проснулся и открыл глаза. Перед ним на коленях сидел Андрей и пытался щекотать ему нос: