Сергей Дышев - До встречи в раю

С другого БТРа спрыгнул начальник разведки Козлов, подошел к шепелявому, вырвал автомат у него из рук. Остальные без команды положили оружие на землю.

— А ну вылазьте собирать оружие! — крикнул Козлов. — Что я, нанялся вам тут сборщиком?

Тут же на свет божий появились офицеры и с удовольствием собрали автоматы.

— А у водителей? — спросил Лаврентьев.

— Уже отняли! — доложил Козлов.

— Они не смоются?

— Мы и ключи забрали.

— Стройте всех! — приказал Лаврентьев.

Один из офицеров взобрался на вершину холма, свистнул и махнул рукой.

Лучезарная Оленька выпорхнула наружу и одарила спасителей улыбкой. Все военнослужащие, давно отправившие на родину своих жен, остро позавидовали командиру. Пока их бередили неслужебные мысли, Лаврентьев отвел Штукина и Козлова в сторону и сказал:

— Я сегодня провел небольшую рекогносцировку. И мои предположения подтвердились. Аборигены не случайно оказались в этом безлюдье. За мной, кстати, никто не следил, приехал сюда незаметно… А где сапер?

— Васильев за рулем! — ответил Штукин.

— Здесь у них склад с оружием. Надо тщательно осмотреть каменоломни. Но сначала надо допросить с пристрастием нескольких хлюпиков — я покажу каких. Это по твоей части, Козлов. Ты, Гена, расставишь БТРы по холмам, чтоб была круговая оборона. Если пожалует Сабатин, чтоб по чести встретить… А то обнаглели дальше некуда! Командир выехал отдохнуть на природу, и тут же какие-то засранцы меня арестовать надумали! Давай этого атамана ко мне! — распорядился он.

Шепелявый подошел, покорно вытянулся.

— Ты в армии служил, замудонец? В Советской армии?

— Служил…

— Ты знаешь, что офицер, а тем более командир части — святой для тебя человек?

«Замудонец» скорбно опустил глаза.

— Я сейчас посажу тебя на «губу», закую в кандалы и заставлю учить уставы, раз до твоей задрипанной головы не доходит, что командир российского полка, вынужденно соблюдающий нейтралитет, — неприкосновенный. А может, тебя расстрелять в урок другим?.. Козлов, начинай!

Дюжие взводные затащили шепелявого в бронетранспортер, и начальник разведки приступил к допросу. Сапер, невысокого роста лейтенант, отправился с миноискателем к каменным развалам. Лаврентьев решил не мешать Козлову. Широко расставив ноги, он любовался заходом солнца. В эти минуты он, конечно, любовался и собой. Тихо подошла Ольга и замерла, боясь помешать командиру осмысливать важные задачи.

— А, это ты, Оленька? Извини, но никак не получается наш отдых.

Подошел Козлов.

— Я допросил пятерых. Один раскололся. Говорит, что склад — в районе каменной осыпи.

— Отлично! Бери на подмогу Васильеву двух пленников, пусть разгребают. До захода солнца надо успеть.

Когда-то в этих местах добывали камень для строительства, но вскоре каменоломню забросили: место было труднодоступным. Проложенная дорога со временем разгладилась, заросла колючкой, словно здешняя земля исторгла ее из себя, как инородное тело.

Подневольные боевики лениво ворочали глыбы, расчищая поле деятельности.

Васильев уже чувствовал, что на верном пути. Нюх у лейтенанта был профессиональный — заимел в свое время опыт разминирования в российской глубинке.

Сначала проглянул брезент, затем зеленые ящики, их тут же вскрыли — новенькие, в смазке, автоматы Калашникова блеснули воронеными стволами, вот-вот готовые прыгнуть прямо в руки. Потом откопали футляры с реактивными гранатами, «цинки» с патронами, еще один ящик с автоматами, ручные гранаты в молочном бидоне и прочую дребедень, от которой у военного часто сводит скулы и пропадает желание улыбаться.

Лаврентьев посмотрел на это добро, восторга не выразил, потому как уже предвидел последствия, приказал:

— Загружай! Сабатин запаздывает, ждать не будем…

Пленные загрузили оружие, затем их рассадили по машинам. Водителей легковушек командир отпустил и сказал на прощание:

— Передайте Сабатину, что наглость его холуев терпеть не собираюсь и наказывать буду беспощадно.

На следующий день появились три посланца от Сабатин-Шаха. Лаврентьев принял их через час, провел по территории полка, показал гауптвахту, где содержались боевики, и пояснил, что своей властью арестовал их на десять суток за попытку угрожать оружием должностному лицу при исполнении им своих обязанностей.

— Расстрелять их по законам военного времени я, к сожалению, пока не имею права, Уголовный кодекс уважаю, так что ограничился арестом. Об этом я сообщил нескольким журналистам, в том числе и американским. Сейчас арестованные убирают территорию, чистят туалеты. Блеснут в труде — отпущу раньше. Питание у них калорийное, все довольны. Так и передайте Сабатину. Это все. Дежурный вас проводит…

Вечером позвонил Сабатин-Шах. Он любезно похвалил военную хитрость Лаврентьева и перешел к делу:

— Командир, этих трусливых щенков можешь оставить себе, но верни мне оружие.

— Оружие ты не получишь, а вот щенков забирай, вырастут, может, собаками станут.

— Зачем, командир, тебе неприятности?

— Сабатин, ты еще не понял? Меня пугать — себе дороже…

И тут же грукнул еще один звонок. «Москва. Чемоданов!» — с тихой тоской понял Лаврентьев и выразительно посмотрел на Штукина, который минуту назад появился в кабинете. Действительно, это был генерал. Комдив доложил по команде про захваченное оружие и пленных, и вот теперь начались последствия.

— Ты что там натворил, Лаврентьев? — забулькал знакомый голос.

— Меня попытались захватить в заложники, — устало начал командир. — А я не согласился.

— Я не об этом! Зачем тебе было связываться с этим оружием? Тем более людей на гауптвахту сажать! Ты что, прокурором себя возомнил?

— Меня больше часа держали под дулами автоматов. Может, мне еще извиниться тогда надо было?

— У тебя нейтралитет, а ты его попрал!

Лаврентьев почувствовал, как накаляется генеральский голос.

— Это они нарушили, товарищ генерал! А я отреагировал, как подобает командиру российского полка, а не блудливому миротворцу.

Чемоданов умолк, видимо, осмысливая услышанное, потом, наполнившись воздухом, забулькал с новой силой:

— Лаврентьев, ты забыл, с кем и как разговариваешь! Немедленно отпусти пленных и верни оружие!

— Оружие я уничтожил! — соврал Лаврентьев.

— Очень плохо! Мы ведем перспективную работу, а ты, понимаешь, палки нам в колеса вставляешь! Ты меня хорошо понял, Лаврентьев?

— Понял, — после паузы отозвался командир и тихо добавил в сторону Штукина: — Создается впечатление, что у Сабатина прямая связь с Москвой.

— Хорошо, — тут же успокоился генерал и спросил: — Как там мой геройский родственничек поживает?

— Какой?