Борис Егоров - Продолжение следует...

Показывал альбомы, в которых запечатлена история училища, рассказывал о том, как совершенствуют в училище формы и методы воспитания курсантов, как торжественно перед строем вручают новичкам погоны старшекурсники, как приезжают родители благодарить преподавателей за своих сыновей, какие трудные порой бывают ребята и как они меняются.

Говорил Евгений горячо, увлечённо. Я слушал рассказ умудрённого большим опытом профессионала, человека, одержимого своим делом, своей работой.

Я вспомнил, как о себе говорил командир нашей бригады полковник Миронов: «Я потомственный профессиональный военный!»

Свой рассказ генерал-майор артиллерии Евгений Строганов закончил словами:

— Ну как? Нравится тебе моё хозяйство?

Хозяйство мне очень понравилось!

Потом разговор продолжался уже дома у Строганова. Он занял вечер, половину ночи и почти весь следующий день.

Следующий день был воскресным, но Евгению на час — полтора пришлось отлучиться в училище. Я сидел один, листал книги его большой библиотеки, рассматривал фотографии тех лет, когда он был на фронте, служил в частях, учился в академиях. И ещё разглядывал картины на стенах. Автор картин — Евгений. Живописью он занимался ещё в спецшколе.

А когда Строганов вернулся, то показал мне письма с фронта, карты с нанесёнными на них батареями, НП, передним краем, боевые трофеи, среди которых — кусок колонны рейхстага.

1 сентября 1939 года, когда мы пришли в спецшколу, началась вторая мировая война. В начале мая 1945 года бывший «спец», прошедший фронты и бои, положил в полевую сумку кусок рейхстага, отбитый осколком снаряда. И, возможно, снаряда его, строгановского.

...Листаю старую ученическую тетрадку, на обложке которой вместо названия школьного предмета написано: «Боевой счёт». Хозяин тетради отчитывался в ней за каждый день, прожитый на фронте.

«10 июля 1943 г. — уничтожен пулемёт (д. Стайки); 12 июля — уничтожена грузовая автомашина; 17 ноября — подавил огонь артбатареи; 8 марта — подожжены два танка; 9 марта — разбиты два дота; 3 апреля 1944 г. — отбито три атаки фашистов, уничтожено до роты солдат; 14 июля — подавил огонь артбатареи...»

Читая эти записи, Строганов вспоминал свой первый НП, который находился на дереве, на болоте; рассказал, как входил в горящий Брянск, как отражал психическую атаку гитлеровской офицерской школы под Владимир-Волынском, как бились артиллеристы отдельного истребительного дивизиона, в котором он был начальником штаба, с фашистами, устроившими на дороге артиллерийскую засаду.

Гитлеровцы установили скорострельные пушки, замаскировались и, когда колонна дивизиона, находившегося на марше, подошла к ним, открыли огонь.

Шквал огня был сильным. В колонне возникла сумятица, бойцы разбежались по кюветам.

Машина, в которой ехал начальник штаба, вспыхнула: снаряд угодил в мотор и бензобак. Орудие, прицепленное к машине, завалилось набок.

— В эти минуты я думал только об одном: надо дать первый выстрел, — рассказывает Строганов. — Он организует людей, вовлечёт их, растерявшихся, в бой. Вместе с четырьмя солдатами поставил перевернувшуюся пушку на колёса. После первого нашего выстрела заговорили и другие орудия дивизиона. Это была уже артиллерийская дуэль, а не расстрел попавшейся в ловушку колонны. Засаду мы в конце концов разбили.

— Женя, не эти ли жаркие минуты были самыми критическими для тебя на фронте?

— Нет. Главным боем я считаю другой. Он произошёл недалеко от Франкфурта-на-Одере. Командир дивизиона Ковалёв уехал в госпиталь: открылись старые раны. Командование перешло ко мне. Перед нами был пункт, который на карте обозначен «Господский двор Клессин». Принадлежал он, как потом выяснилось, барону, отставному военному. Оборонявших этот пункт возглавил сам хозяин имения. И держались здесь гитлеровцы очень крепко. Атакой в лоб имение взять не удалось. Решили его обойти с флангов, окружить. Но едва пехота начинала продвигаться, как её оттесняли на исходные позиции немецкие танки и самоходки. Подошли наши танки, но их было немного. И мы решили бросить вперёд артиллерийский десант. Каждый танк брал на крюк орудие и шёл в наступление. Потом он останавливался и, пока стоял на месте, прикрывая собой артиллеристов, те отцепляли орудие, разворачивали, приводили в боевое положение. Танк отходил, а расчёт, оставшись один на один с противником, начинал бить прямой наводкой. Так я выбросил вперёд три батареи. Операция была рискованная. Но я знал, что расчёты не растеряются, будут бить точно. Мы выдержали поединок с немецкими танками, семь штук подожгли, кольцо вокруг Клессина сомкнулось, и барону в конце концов пришлось капитулировать. Этот бой был самым тяжёлым, самым напряжённым, и всё тут зависело прежде всего от нас, артиллеристов, — сумеем ли мы отсечь вражеские танки в то время, как наша пехота дралась сзади...

Генерал заканчивает рассказ и добавляет:

— Орден Красного Знамени — это у меня за Клессин.

Встретил я и Бориса Федотова.

После училища он попал на Калининский фронт, на должность адъютанта командующего артиллерией армии. Но по характеру Федотов совсем не адъютант, и вскоре он добился перевода в полк. Был командиром огневого взвода, потом перебрался на передовую — принял взвод управления, командовал взводом разведки. Несколько месяцев лежал в госпитале: осколочное ранение в левую лопатку. Разрыв снаряда прямо в окопе.

Вернувшись в строй, участвовал в уничтожении гитлеровских дивизий под Либавой — в составе штурмовой группы. Бил немецкие танки, доты.

Войну окончил с тремя орденами. Учился в академии, потом в адъюнктуре.

Я спросил:

— Мне говорили, что ещё и в МГУ?

— Ну, это параллельно. Шёл по Моховой, увидел: объявлен приём на физмат, на вечернее отделение. Сдал экзамены. Сначала вступительные, потом «госы».

У Федотова всегда, сколько я его знаю, всё очень просто: «Шёл... увидел... сдал...»

— Наверно, перезачитывал многие предметы? — спросил я.

— Ни одного. Хотел на первом курсе сделать перезачёт. Взял свою академическую книжку с отметками. Пришёл к преподавателю. Сказал, зачем пришёл. Он — вопрос: «Значит, вы всё знаете?» — «Знаю». — «А если знаете, чего вам бояться? Тяните билет...» Больше я перезачитывать ничего не просил. Так что скидок не давали. И курсовые выполнял, и над дипломом сидел. И очень доволен Московским университетом остался.

Борис Федотов — полковник-инженер, автор многих научных работ, доктор технических наук, профессор, начальник кафедры в академии.

...Зимой сорок второго, когда спецшкола была в Ишиме, произошло ЧП: учащийся нашего взвода Владимир Рычков, возвращаясь из караула, выбросил в снег пять боевых патронов.