Юрий Дрыгин - Десант в безвестность [Документальная повесть]

— Хватит пораженческих настроений! — стукнул кулаком по столу комбриг. Он недолюбливал Калачикова. Недолюбливал не за характер или внешность, а за то, что тот торопился докладывать армейскому командованию, не посоветовавшись с ним, о происходящем в бригаде. Но считаться с ним Солдатову волей-неволей приходилось. — Операция разработана на точных разведданных, все варианты продуманы. И я не вижу никакого риска. Действовать надо смело и решительно — в этом залог успеха!

— Правильно. Действовать надо решительно! — поддержал комбрига батальонный комиссар Девяшин. — И людей надо настраивать на это. Десантный отряд следует сформировать из моряков. Народ горячий, они вмиг расправятся с этим гарнизоном!

— Разрешите, товарищ подполковник? — подал голос до этого молчавший капитан Афанасьев.

Все повернулись в его сторону. Комбриг кивнул головой.

— Основной костяк десанта должны составить разведчики. Я не против моряков, но операция диверсионного характера и поэтому здесь требуется не только храбрость.

Солдатов рассмеялся.

— Честь мундира превыше всего? Правильно, разведка! Тебе, капитан, вести отряд, тебе и формировать его. Однако, я думаю, чтобы особо не терзать подразделения, отбери из рот добровольцев, о матросах тоже не забудь. Ведь операция почти морская! Капитан Ковалев пойдет твоим первым заместителем. Все. О сроках проведения операции будет сообщено дополнительно, когда к ней подготовитесь. Действуйте!

Когда майор Сергеев, Афанасьев и Ковалев вышли, комбриг встал, подошел к дверям, плотнее закрыл их.

— Я должен поставить вас в известность, — обратился он к Девяшину и Калачикову, — что наша операция — это не просто разгром финского гарнизона в Ондозере. Это своего рода еще и отвлекающий маневр. Органами НКВД, по-видимому, проводится заброска людей в глубокий тыл противника. Они будут проходить на нашем участке. Мне не сказали, кто, для чего и где, но дату проведения нашей операции установили — обязательно в ночь с первого на второе сентября. В два часа, ни минутой позже, десант должен атаковать гарнизон, а подразделения сковывающего направления в это же время — произвести ложную подготовку к началу наступления. Это во-первых. Во-вторых, мы слишком долго сидим во втором эшелоне. Слишком долго! Это деморализует людей. Они начинают привыкать к мысли, что на войне можно провоевать и так — рядом с войной: вроде воюешь, а вроде и нет. А в самый неподходящий для нас момент бригаду из резерва вдруг бросят в пекло. Знаете, как говорят в штабах армии, фронта в такие моменты: в бой вступают свежие части — это про нас с вами. А какие, к черту, мы — свежие части, если у людей отсутствует боевой дух, если они по-настоящему не нюхали пороха? Меня попрекают излишними потерями личного состава, при этом с удивлением заявляют: какие могут быть потери, если бригада не участвовала в крупных операциях?! Будто никому невдомек, что противник еще стреляет из орудий, его авиация что хочет, то и делает в небе! И тем обиднее должно быть всем нам, что потери эти действительно бросаются в глаза. А проведи мы одну-две дерзкие операции, с шумом на весь фронт, — наши потери перестанут быть излишними, бригада завоюет определенную славу, к тому же наши люди приобретут боевой опыт. И нечего нам осторожничать, выдалась возможность — бей врага, уничтожай его. Победа оправдывает любые потери! На войне без них, как вы понимаете, не обойтись. Поэтому нам с вами надо настраивать людей по-боевому… Только так, и никак иначе!

Начальник политотдела понял, что все это относится к нему, не удержался и спросил:

— В штабе армии об операции знают?

Солдатов ничего не ответил, только зло глянул, сел на место и вытер ладонью капельки пота, выступившие на морщинистом лбу. Ему хотелось сказать Калачикову, что не его это дело и что никто и никогда не переубедит его, Солдатова. На войне выигрывает всегда тот, кто решителен в действиях, кто не оглядывается по сторонам, а стремится победить во что бы то ни стало! Но он не сказал этого — не настало еще время.

Через месяц, 20 сентября 1942 года, когда его вызовут в штаб армии, а затем и в управление фронтом для объяснений за ондозерскую операцию, он выскажет свои убеждения горячо, зло, возбужденно — ив чем-то останется прав. Хотя командовать 85-й бригадой после этого ему уже не придется…

Капитан Афанасьев к концу августа закончил формирование десантного отряда. Добровольцев было много, но из всех рот и батальонов начальник разведотдела отобрал только 140 человек. В основном это были смелые бойцы, которых взводные характеризовали просто: «Прошел огонь и воду…», «От пуль не прячется…» Как ни хотелось Афанасьеву сколотить отряд из одних разведчиков и автоматчиков, однако волей-неволей ему пришлось включить в него саперов, санитаров, военфельдшера, двух радистов, снайперов. И все равно костяк отряда составили моряки, большая часть из которых старшины 1 и 2 статьи. Упросили записать в десант взводы полностью младший лейтенант Сергей Пыринов, старший лейтенант Леонид Сапов, главный старшина Григорий Краевой.

Дважды начальник разведотдела и капитан Ковалев проиграли выброску десанта на одном из лесных озерков, местность вокруг которого была схожа с местностью Ондозера. Уже там были выделены четыре группы захвата объектов и три группы прикрытия, каждой из которых до мелочей было расписано, какую задачу придется выполнять.

Утром 30 августа подполковник Солдатов через начальника штаба бригады поинтересовался о готовности десантного отряда приступить к проведению операции. Капитан Афанасьев доложил: отряд сформирован и готов к выполнению боевой задачи. Комбриг отдал приказание: к 18 часам 31 августа десантному отряду сосредоточиться в квадрате 8814, что в двух километрах от восточного берега Ондозера.

Точно в назначенное время краснофлотцы и красноармейцы, участвующие в операции, были построены на широкой поляне, поросшей густой травой. Десантный отряд в 140 человек выстроился отдельно. Вскоре появился комбриг в сопровождении батальонного комиссара Девяшина и начальника штаба бригады майора Сергеева. Солдатов был в хорошем настроении, вместе с Девяшиным обошел неровный строй моряков, затем подошел к Афанасьеву, стоявшему во главе десантного отряда с автоматом в руках.

— У тебя все готово, разведка? — спросил его комбриг.

— Так точно, товарищ подполковник! — ответил тот, поправляя сбившуюся с плеч плащ-палатку.

— Уточненный план операции начальник штаба довел? — снова спросил комбриг.

— Так точно!

— Смотри, капитан, не подведи. Чтобы все было сделано вовремя.

Солдатов прошелся вдоль строя, часто останавливаясь и осматривая экипировку бойцов, отдельным из них отпускал какую-нибудь шутку и, довольный, смеялся сам. Вместе с ним смеялся и Девяшин. В душе же комбриг переживал за предстоящую операцию, но свое волнение не выдавал, чтобы оно не передалось бойцам, от настроя которых во многом зависел ее успех. Закончив осмотр участников операции, Солдатов подозвал к себе начальника штаба, что-то ему сказал, тот кивнул в ответ головой. Затем комбриг вышел на середину поляны.