Юрий Дрыгин - Десант в безвестность [Документальная повесть]

— Товарищи краснофлотцы и красноармейцы! — обратился он с последним напутствием ко всем. — Сейчас вы уйдете на выполнение особой боевой задачи. Я надеюсь, что то доверие, какое вам оказано, оправдаете с честью, не подведете своих товарищей по оружию. Враг уже не так силен, как в первые месяцы войны, он выдохся и не может больше наступать — вы это знаете. На нашем фронте он остановлен на всех направлениях и закапывается в землю. Но мы не позволим ему укрепляться! Пусть теперь он узнает, как мы умеем драться! Бейте захватчиков безжалостно! Будьте смелыми и решительными! Я обещаю всем вам — отличившиеся при выполнении этой операции будут представлены к наградам. Возвращайтесь с победой!

После этого десантникам было разрешено перед выходом отдохнуть. Афанасьев с Ковалевым, собрав командиров групп, еще раз уточнили задачу каждого из них.

— Прошу проверить экипировку каждого бойца, чтобы ничего лишнего, чтобы ничего не стучало, не гремело, — приказал Афанасьев. — Запомните, в 23–00 выходим.

Когда все разошлись, он спросил Ковалева:

— Серебряков с главстаршиной Шевченко ушли готовить лодки?

— Ушли, — ответил Ковалев.

— Как вернутся, сразу ко мне!

— Хорошо, — кивнул головой командир разведроты.

— А комбриг что, уехал? — снова спросил Афанасьев.

— По-моему, нет, — неуверенно сказал Ковалев. — Он с Девяшиным вон в тот лесок направился.

— Послушай, Николай, я думаю, тебе лучше быть с группами прикрытия на дороге из Ругозера, — вернулся к разговору об операции Афанасьев. — Ты — разведчик и на тебя можно положиться. А батарею возьмет на себя Краевой со своими автоматчиками. Так надежнее.

— Но Краевой не знает, где она находится.

— Ничего, на месте ты его соориентируешь, а сам — к дороге.

— Хорошо, — после некоторого размышления ответил Ковалев.

— А дорогу на Паданы оседлает младший лейтенант Пыринов. — Афанасьев колдовал над раскрытым планшетом, словно финский гарнизон был не там, за озером, а здесь, на карте, и от крестиков, стрелок и точек, наставленных начальником разведотдела, зависело, быть ему или не быть.

Подошел майор Сергеев.

— Вот что, капитан, — подсел он к ним. — Я распорядился выдать каждому десантнику по лишней лимонке. На крайний случай. Пока бойцам говорить ничего не надо, но чуть что — объясните им. Сдача в плен, сами понимаете — измена Родине!

Афанасьев и Ковалев посмотрели на него.

— Ничего не поделаешь — война! — развел руками начальник штаба. — Приходится учитывать и это. И еще. Перед посадкой в лодки проверьте: все ли сдали документы. Чтобы в карманах ничего не было — ни писем, ни фотографий…

— Проверим, товарищ майор, — заверил Афанасьев. — А насчет лимонок… думаю, они нам не потребуются.

— Дай бог, — просто сказал Сергеев и поднялся. — Связь по радио держите постоянно, мы должны быть в курсе всех ваших дел.

Начальник штаба вскоре ушел. А Афанасьев с Ковалевым продолжали обсу?’:дение деталей операции. Начальника разведотдела больше всего волновал переход через озеро. Если противник обнаружит их на воде, беды не миновать — из минометов расстреляют. Поэтому при разработке плана операции это учитывалось особо и форсирование озера шириной в восемь километров было решено провести в два броска, как предлагал Ковалев. Первый до Сянострова, и только с него — на западный берег Ондозера. Самый опасный участок пути — второй. Но Афанасьев надеялся на ночь и туман. И сидя сейчас над картой, он, как осторожный лоцман, мысленно прокладывал этот второй участок перехода, выбирая более короткий, но вместе с тем и более безопасный путь. Однако как он ни колдовал над планшетом, самый короткий путь не получался — хочешь не хочешь, а от гарнизона надо держаться подальше, чтобы не обнаружить себя раньше времени.

Вскоре появился главстаршина Шевченко. Он подошел к командирам и доложил:

— Лодки причалены к бёрегу. Тридцать три штуки. Больше нет. Весь берег обшукали, не нашли.

— Маловато, — прикинув, сказал Афанасьев.

— Маловато, конечно, — подтвердил главстаршина, — но, честное слово, везде обшукали — лодок больше нет.

— Пойдем посмотрим, — поднялся с земли Афанасьев. — Заодно прикинем, кого в какие размещать.

Они направились в Каллиогубу, куда были стянуты все лодки с восточного берега Ондозера. Главстаршина Шевченко брал даже те, которыми уже давно никто не пользовался. Их подремонтировали, залили щели расплавленной еловой смолой и спустили на воду — главное, чтобы не текли.

— Да-а, — покачал головой Афанасьев, когда они подошли к месту, где стояли лодки. — У Стеньки Разина и то были лучше.

Лодки были самых разных размеров и форм — большие и маленькие, узкие и широкие, плоскодонные и килевые.

— Уключины салом смазать бы, чтобы не скрипели, — заметил Ковалев.

— Водой смочим, сало искать ведь надо, — сказал главстаршина.

— Можно и водой, — согласился Ковалев.

Пока они осматривали лодки, к берегу подошли комиссар второго батальона Языков и старший инструктор политотдела Барков. Они о чем-то спорили. О чем, Афанасьев не понимал, говорили тихо и до него доносились только отдельные обрывки фраз: «Зачем это надо? Придумали тоже!», «А я считаю, надо! Пусть все знают, что и мы сложа руки не сидим!»

Афанасьев не собирался включать в десантный отряд политработников, тем более Языкова и Баркова — оба с 1906 года рождения, не очень подвижны, да и пользы от них не видел никакой. Но настоял Девяшин. Он лично потребовал, чтобы они были включены в состав десанта.

Закончив осмотр лодок, начальник разведотдела велел Ковалеву с Шевченко готовить отряд к отплытию, а сам повернул назад, чтобы доложить комбригу о готовности начать операцию.

— Афанасьев! — встал на его пути Барков. — Надо бы взять с собой фотографа.

— Что? — не понял Афанасьев. — Какого фотографа?

— Из политотдела, Сашу Богдановича. Было бы неплохо, если бы он кое-что заснял на пленку.

— Нам только фотографов и не хватало! — вспылил Афанасьев. — Да вы, Борис Николаевич, хоть понимаете, что не на прогулку идем!

— Я все понимаю. Очень хорошо понимаю. Но батальонный комиссар Девяшин просил. Потом можно в газету дать…

— Никаких фотографов! — отрезал Афанасьев. И, обойдя Баркова, быстрым шагом направился к лесу. «Черт знает что — показуху хотят устроить!»