Моше Натан - Битва за Иерусалим

Гранаты сыпались по-прежнему, забивая траншею вихрем огня и дыма.

Яки шел и шел, пока не добрался до выемки стрелковой позиции. Там за углом лежал раненый легионер, не выпускавший из рук базуки (той самой, что скосила парашютистов). Легионер остался один, но, невзирая на тяжелое ранение, по-видимому, решил драться до последнего. Из-за пыли, клубившейся по траншее, нельзя было ничего толком разобрать. Яки удалось вовремя подбежать к иорданцу и молниеносно выстрелить в него. Он побежал дальше в сплошной пыли и дыму. Каждый раз, когда в него летела граната, он отскакивал на несколько шагов и искал укрытия. Он снова был в траншее один, и неожиданно у него мелькнула мысль, которой он страшился больше всего на свете: а что если те, кто засыпает его с таким упорством гранатами, — его товарищи по полку, двигающиеся по траншее?! О своем подозрении он шепнул солдату, который тем временем присоединился к нему: «Может быть, это наши ребята? Эти оборонительные гранаты смахивают на наши».

Яки заорал: «Ребята, кончайте стрелять. Это мы! Ребята, скажите пароль!» Ответ последовал незамедлительно: очередь и еще одна очередь. Ясно: эти «ребята» не наши. Яки крадучись двинулся вперед. Перед ним возникла северная стена Большого блиндажа. Он начал метать в армированный бетон гранаты — гранаты ударялись, отскакивали и рикошетом летели назад, взрываясь неподалеку от него. Яки попробовал послать серию из трех гранат, одну за другой. Никакого эффекта, на бетоне не осталось даже царапины.

Он снова оказался возле блиндажа один и закричал легионерам по-английски: «Сдавайтесь!» Никакого ответа. Он оглянулся назад: никого, если не считать двух убитых, распростертых на дне траншеи. На сидящих в блиндаже легионеров его крики не производили ни малейшего впечатления.

Передо мной много иорданцев, а я один, — подумал Яки, — но теперь я должен идти гуда. Если я этого не сделаю, этого не сделает никто. Кроме меня, здесь нет никого, кто мог бы взять на себя это дело. Спустя некоторое время он рассказывал: «В момент, когда я решил идти вперед, я был убежден, что песенка моя спета, но у меня не было выбора».

«Сдавайтесь!», — крикнул он еще раз. Ответ: пулеметная очередь. «Руки вверх!» — закричал он снова, — и снова очередь. В тот же момент Яки увидел Давида Шалома, собирающегося прыгать сверху в смертельную западню, что между ним и входом в Большой блиндаж. В промежутке между очередями Яки издал вопль: «Ко мне! Скорей ко мне!». В последнюю секунду, как только раздался крик Яки, Давид Шалом отскочил и спасся.

«Меня послали подорвать блиндаж», — сообщил Давид Шалом. — «Его не видно, он спрятан в стороне, — ответил Яки, — и сколько я ни бросал в него гранат, все без толку». Он попросил Шалома бросить еще одну гранату во вход в блиндаж. Она взорвалась точно у порога. Яки, не подозревавший о существовании внутри укреплений блиндажа поменьше, был уверен, что пря-чущихся там легионеров разнесло в клочки. Однако последние поспешили тотчас рассеять его заблуждение.

Не успел отгреметь взрыв, как изнутри простучала очередная очередь. Остались живы, гады, — подумал Яки. Пришлось вновь приступить к до отвращения знакомому диалогу: взрыв гранаты — ответная очередь, взрыв гранаты — ответная очередь.

Позади уже появился первый из солдат подкрепления (которые пришли сюда после того, как в восточной траншее миновали потрепанный отряд Дади). «Что слышно?» — спросил весьма уверенно настроенный боец. Ему объяснили: так мол и так, есть тут трудная позиция, вот и пробуем с ней справиться.

’Швырнуть гранату и точка», — предложил новичок (по имени, кажется, Иехуда) способ, уже раз двадцать доказавший свою полную несостоятельность. «Это не так просто», — объяснил Яки. Солдат заупрямился: «Поползу наверх и оттуда метну гранату». — «Нет смысла без толку рисковать, — сказал Яки. — Это не поможет».

Иехуда поднялся наверх и оттуда на порог блиндажа пустил фосфорную гранату. Ее взрыв наполнил траншею вонью и белым липким дымом. Под прикрытием дымовой завесы Яки и Давид Шалом проскочили мимо блиндажа и притаились с другой его стороны — за входом. Шалом приблизился к входу и выпустил очередь из автомата; затем побежал дальше. Для него, как и для Яки, теперь было несомненно, что Большой блиндаж наконец-то подавлен и можно заняться другими позициями.

Возле одной из позиций Шалом и Яки обнаружили, что у них опять кончились гранаты. Яки отправился назад, на укрепленную позицию позади Большого блиндажа, которая теперь превратилась в главный арсенал боеприпасов. По дороге он миновал вход в Большой блиндаж, уже оказавшийся разгромленным и разоренным. На обратном пути белый дым фосфорной гранаты окончательно рассеялся, и вся окрестность под утренним солнцем засияла. Яки решил заглянуть в Большой блиндаж — авось, и там найдутся гранаты. Кроме того, хотелось посмотреть на «тигров», сражавшихся, вплоть до геройской гибели, за свое последнее укрепление.

Яки зашагал в сторону блиндажа. Было тихо. В последнюю долю секунды, когда он через порог заносил ногу, он увидел второй вход. Рядом стоял легионер — живой, в полный рост, изготовившийся к стрельбе.

«Я сделал шаг в его сторону, — рассказывает Яки, — и он шагнул мне навстречу. Мы оказались почти лицом к лицу. Я быстро нырнул в сторону, и мы одновременно выстрелили друг в друга. На какую-то долю секунды я опередил его. Ствол моего автомата упирался ему в живот. Я его уложил. Его пуля прошла мимо самой моей головы».

Яки отпрянул от блиндажа, успев краем глаза заметить там, внутри, движение других легионеров. Они были во внутреннем блиндаже, и ему удалось спастись, домчавшись до угла траншеи. По нему выпустили очередь, но он уже находился за укрытием. Оттуда он принялся кричать Иехуде, который остался вместе с Давидом Шаломом по другую сторону ог входа в Большой блиндаж без боеприпасов: «Большой блиндаж полон легионеров. Они уцелели». Свои крики он подкреплял тревожными жестами. Услыхав его, Иехуда побежал ему навстречу и успел благополучно проскочить мимо входа в блиндаж. Легионеры открыли по нему огонь, однако не попали. Иехуда пробежал мимо Яки и скрылся где-то позади него, в стороне, откуда приближалось подкрепление.

Яки и Шалом остались одни по обе стороны блиндажа, разделенные входом в него. Яки просигналил Шалому, чтобы тот не покидал своего места, и Шалом простоял там в одиночестве с полчаса, в страшном напряжении, ловя каждый намек на подозрительное движение, каждую тень звука.

Что передумал он за эти полчаса, готовый дать отпор смерти, которая могла на него нагрянуть с обеих сторон? Что перечувствовал? Что сделал, чтобы справиться со страхом и остановившимся временем?