Михель Гавен - Дорогая Альма

— Почему же ты молчала? Почему не возразила мне, если ты не согласна? — спросил Раух. — Ты же промолчала. Не остановила его.

— Потому что у меня обход, это первое, — ответила Маренн, надевая халат. — Там, в палатах, уже забыли, как я выгляжу, это правда. А во-вторых, я с тобой согласна. В том, что просто так отправляться творить добро под пули не стоит. Надо подумать, как все это сделать. Завяжи-ка мне сзади лямки, пожалуйста. И подай шапочку и маску, вон там. — Она показала на саквояж. — Сейчас пойдем на пост. Я выдам тебе медикаменты. Отнесешь лесничихе во флигель. А об остальном поговорим позже, — заключила она и направилась к двери. Затем остановилась и добавила, обернувшись: — Ты очень подробно описал, как все мы старались, это правда. И не то чтобы нас не просили помочь, но ничего такого от нас не ожидали. Но ты забыл, что, если бы не эти красноармейцы, которые, как ты заметил, не имеют никакой ценности, грош была бы цена всем нашим усилиям. У нас бы просто не хватило бы времени. Они атаковали полицаев и тем самым дали нам возможность выполнить нашу задачу. Могли бы отсидеться в кустах. И мне помнится, ты сам говорил, что их поступок заслуживает уважения. И их командир, который сейчас тяжело ранен, как минимум человек совестливый. А герои… — Она сделала паузу. — Вспомни «Сагу о Нибелунгах» много ли там было героев. Зигфрид — он один. А кто еще сидел по пещерам — мы не знаем. Но только Зигфрид без них, без тех, кто помогал, но в истории и в литературе не оставил следа, тоже ничего бы не сделал. Пошли на пост, — кивнула она и вышла из комнаты.

Спустя несколько минут она уже обследовала в операционной унтершарфюрера «Лейбштандарта» с огнестрельным ранением плеча.

— Ингрид, наркоз подействовал. Дайте скальпель. Будем рассекать, чтобы удалить всю грязь. Я вижу, тут попали комки одежды, пыль, уже началось воспаление. Затем надо будет хорошенько промыть и иссечь все, что подверглось первичному некрозу. Подготовьте инструмент.

— Слушаюсь, госпожа оберштурмбаннфюрер, — ответила медсестра и, взяв металлический ящичек со спиртовым раствором, отошла к столику у стены.

— А можно спросить? — вдруг произнесла она, не оборачиваясь. — А куда вы все время отлучаетесь, фрау Сэтерлэнд? Вместе с этим офицером из Берлина. И много медикаментов с поста забрали и тоже куда-то отдали. Это вы зачем делаете?

Все так же не оборачиваясь, она опустила инструменты в спирт для стерилизации.

— А вы, милочка, в гестапо служите по совместительству? — спросила Маренн невозмутимо, снимая послойно пораженные ткани, и быстро взглянула на медсестру поверх очков. — Собираете информацию? Кто вас научил задавать вопросы старшим по званию? Это я вам должна задавать вопросы, а не вы мне. Щипцы готовы? Подайте, пожалуйста, — попросила она. — Я извлеку осколок. Или вас мучает обычное женское любопытство?

Медсестра Беккер молчала. Когда она подносила щипцы, Маренн заметила, что она старается не встречаться с ней взглядом.

— Я не обязана отчитываться перед вами, — продолжила Маренн, снова склоняясь над раненым. — Но ради вашего любопытства скажу, что я езжу на свидание со своим любовником. Да-да, с тем самым гауптштурмфюрером, который прибыл из Берлина и которому, как я заметила, вы строите глазки. А медикаменты беру, чтобы сделать ему перевязку. Он был ранен месяц назад в Польше партизанами. Это не запрещено, так как он тоже является военнослужащим войск СС и имеет право на получение помощи в нашем госпитале. Ваше любопытство удовлетворено? — спросила она с иронией. — Посуду подайте, пожалуйста, я брошу осколок. Что вы как воды в рот набрали? Что будете делать, милочка? — Маренн заметила, что руки медсестры дрожат. — Доложите обо всем моему супругу в Берлин? Думаю, вам не поздоровится за сплетни. И прошу больше не совать нос не в свои дела, — добавила она строго. — Иначе мне придется составить на вас рапорт. Подготовьте нитки, чтобы зашивать рану, — попросила она.

Медсестра Беккер отвернулась, склонила голову еще ниже и вдруг, сорвав маску, выбежала из операционной.

— Он ее любовник, я так и знала, — прошептала она.

— Это что за новости?! — окликнула ее Маренн. — Ну-ка, вернитесь немедленно. Мы должны закончить процедуру.

«Только этого мне не хватало, — подумала она с иронией. — Медсестра увидела офицера из Берлина и решила уцепиться за него, чтобы перебраться с фронта в столицу. А он оказался любовником докторши. Очень забавно. А еще она тихонько следит за нами, а мы даже и не заметили. Надо быть внимательнее. Мало ли кто еще здесь следит. Неизвестно еще, что думает начальник охраны».

— Ну, поплачьте, поплачьте, — согласилась она вслух. — Может быть, легче станет. Вызовите мне срочно медсестру Вагнер со второго поста, — приказала она подскочившему дежурному. — У меня раненый на операционном столе. И запишите медсестре Беккер взыскание за самовольный уход с операции.

— Госпожа оберштурмбаннфюрер, медсестра Вагнер.

Подбежала молоденькая девушка с аккуратным, круглым личиком в веснушках. Из-под шапочки выбивались яркие рыжие волосы.

— Медсестра Вагнер.

— Хорошо, — кивнула Маренн. Подготовьтесь и заходите в операционную. Будете мне ассистировать.

— Но, госпожа оберштурмбаннфюрер… — Девушка была явно ошарашена. — Я всего лишь неделю здесь. Переведена из Верхней Силезии. Я никогда не ассистировала на операциях, — проговорила она растерянно.

— Медсестра Вагнер, у нас пациент на операционном столе, — оборвала ее строго Маренн. — Мойте хорошенько руки, надевайте маску и перчатки, и я вас жду. Будем учиться.

— Слушаюсь, госпожа оберштурмбаннфюрер. — Медсестра исчезла в соседней с операционной комнате. Спустя несколько минут она появилась у операционного стола.

— Я готова.

— Хорошо, — кивнула Маренн, бросив на нее взгляд, — возьмите тампоны, надо осушить рану и подготовьте нитки. Шовный материал — в том ящике. — Она показала на каталку, на которой стояли медикаменты. — Вымочите хорошенько в спирте и подавайте, — распорядилась она. — Вот так, хорошо. Не дрожите, все у вас хорошо получается, — подбодрила она девушку, заметив, что та белее снега от волнения, и это заметно даже под маской. — Дайте пинцет и щипцы, смотрите, пригодится на будущее. — Маренн наклонилась над пациентом и аккуратно начала зашивать рану с центра. Держа щипцами иголку, она протыкала здоровую ткань в нескольких миллиметрах от раны и проводила стежок через рану, придерживая пинцетом ее края.

— После каждого стежка надо накладывать узелок, — проговорила она негромко, — иначе держаться ничего не будет. Но смотреть, чтобы он оказался на здоровой коже, а не на ране, иначе тоже все насмарку. Вас перевели на Восток за какую-то провинность? — спросила она медсестру.