Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

Пока он глядел на приборы, раздумывая, в каком же направлении безопасней всего продолжить полет, из соседнего отсека послышался встревоженный голос Соколова:

– Мишка, сзади немец!

– Один? – закрутил летчик головой.

– Да. Пока заметили только одного!

Вскоре Девятаев тоже увидел хищный контур «мессершмитта».

Резкое движение штурвала на себя. Самолет послушно поднимает нос и «врезается» в тяжелую серую облачность.

– Ушли. Хрен ты меня здесь достанешь, – тихо пробормотал Девятаев и для верности немного изменил курс.

Прошло несколько минут. Немецкий истребитель больше не появлялся, побоявшись лезть за «Хейнкелем» в густую облачность. Зато у Михаила в облаках начались неприятности. Ему и при нормальной видимости приходилось несладко с управлением незнакомой машиной. А уж когда в кабине и вокруг самолета стало темно, как ночью, то пилота и вовсе охватила дрожь. К тому же в плотной, насыщенной влагой облачности началась сильная болтанка.

Слева и справа надрывно гудели моторы. Взгляд метался от авиагоризонта к высотомеру, от указателя скорости к вариометру, от компаса снова к авиагоризонту. Между тем в голову опять лезли нехорошие мысли: «Что, если приборы неисправны? А ну как сейчас в полусотне метров перед кабиной выступит из серой мглы скала? А компас? Вдруг он врет, а я ему доверяю и веду самолет не в ту сторону?»

Состояние было отвратительным. Ладно, если б он летел один, но ведь за спиной в трех отсеках «Хейнкеля» разместились его товарищи. Они верили. Ждали спасения.

Кто-то потрепал его за плечо и отвлек от мрачных дум.

– Держи! – потянул Кривоногов карту. – На рабочем столике стрелка-радиста нашли!

Михаил развернул ее и стал рассматривать…

Но через несколько секунд в сердцах отбросил:

– Выкинь ее на хрен.

– Почему?

– Западная Европа…

Первым на военный аэродром острова Узедом вернулся «Мессершмитт» лейтенанта Алоиса Кауфмана. Он искал беглецов над Балтийским морем от северных германских островов до Скандинавского полуострова.

– Погода – дрянь, но я прочесал весь район, господин комендант, – докладывал он после посадки Карлу Грауденцу.

– И ничего?

– Пусто.

– А в море? В море обломков или пятен бензина не замечал?

– Нет.

– Иди, отдыхай…

Следующим вернулся истребитель лейтенанта Лоренца Майера. Он искал угнанный «Хейнкель» к востоку от острова Узедом и тоже, докладывая коменданту о нулевых результатах, сетовал на отвратительную видимость и низкую сплошную облачность.

Фельдфебель Франц Нойманн вернулся на базу позже других. Грауденц едва узнал его, подойдя к подрулившему на стоянку самолету. Из его кабины вылез уставший, бледный и совершенно не похожий на себя человек. Вытирая мокрое от пота лицо, он сообщил:

– Господин комендант, через двадцать минут после взлета мне показалось, будто я заметил ваш «Хейнкель» с вензелем на фюзеляже.

– Так-так! – оживился Грауденц. – Продолжай.

– Он летел прямо под облаками юго-восточным курсом. Я уменьшил скорость и повел свой истребитель в том же направлении. Но, к сожалению, нижний край облачности постоянно опускался, и за десять – пятнадцать километров до береговой черты мне пришлось войти в облака. Далее весь полет происходил вслепую. Я пролетел с тем же курсом еще пятнадцать минут и повернул обратно, когда понял, что топлива осталось только на обратный путь.

– То есть больше ты его не видел?

– Нет.

Комендант пожал пилоту руку и быстрым шагом направился к командно-диспетчерской вышке.

Спустя несколько минут Грауденц связался по радио с еще одним воздушным асом – подполковником Вальтером Далем. Тот возвращался с боевого задания как раз из Восточной Померании, куда по докладу фельдфебеля Нойманна направлялся угнанный «Хейнкель».

– Сто семнадцатый, вас запрашивает Баден! – несколько раз повторил в микрофон Грауденц, наблюдая через окна вышки, как выполняет посадку командир звена Гюнтер Хобом.

Кажется, Гюнтер прочесывал акваторию к северо-западу от острова Узедом, и надежд на успех его поисков не было.

– Баден, я – Сто семнадцатый, – ровным голосом ответил Вальтер.

Обрадовавшись наличию связи с давним товарищем, комендант запросил, где он сейчас находится. Узнав, что «Фокке-Вульф» Вальтера все еще над Померанией, объяснил суть дела и попросил поискать захваченный «Хейнкель».

– Постараюсь, Баден, – сказал Даль, – но есть одна неувязка.

– Какая?

– Боеприпасы на исходе. Осталось на пару коротких очередей.

– И все же попробуй его найти, – повторил Грауденц.

– Сделаю все возможное…

Девятаев продолжал бороться с самолетом, вдруг ставшим в облаках непослушным и упрямым. Через двадцать минут слепого полета он почувствовал невероятную усталость. Сил и без того было мало, руки после побоев болели, а от громадного напряжения еще и налились тяжестью, тряслись и казались чужими. Движения штурвалом и педалями получались несоразмерными, из-за чего самолет норовил войти в скольжение и потерять высоту. Несколько раз Михаил «выхватывал» его, выводя из пологого пикирования у самой воды. Выровняв курс и немного отдышавшись, он снова уводил машину в облака, чтобы ее не обнаружили немецкие истребители…

Еще через десять минут полета по приборам Девятаев выдохся окончательно. В результате «Хейнкель» вывалился из облачности и едва не коснулся воды колесами.

– Хватит, – вытер летчик вспотевшее лицо. – Дальше пойдем под облаками…

Но и под облаками было не лучше. Метеоусловия с каждой минутой становились сложнее: видимость ухудшалась, рваный нижний край облачности опускался все ниже, вследствие чего бомбардировщику приходилось лететь в опасной близости от воды.

Наконец стрелка высотомера обосновалась на делении с цифрой «0». Вода под фюзеляжем проносилась с бешеной скоростью, неубранные шасси несколько раз цепляли за гребни волн. Видимость стала настолько отвратительной, что море слилось с облаками.

Судя по времени, «Хейнкель» вот-вот должен был пересечь береговую черту, а вокруг по-прежнему темнела вода. Михаил до боли в глазах всматривался в серую мглу, но ничего не видел.

Однажды ему показалось, будто из серого марева на самолет надвигается огромная темная стена. Скала или еще бог весть что… Руки инстинктивно дернули штурвал, но… никакой скалы впереди по курсу не оказалось. Самолет просто «врезался» в более плотную облачность.

Продолжать полет на минимальной высоте стало опасно. Ради сохранения жизни товарищей Михаил был готов еще несколько минут потерпеть муки слепого полета.

– Вверх. Только вверх, – потянул он на себя штурвал.