Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

Колонна выстроилась в прежнем порядке, ожидая команды к выдвижению. Опять доносилось журчание растаявшей воды из наполненного русла, но техника всё стояла на раскисшей от дождя грунтовке. Разведчики вернулись только к вечеру – по дороге назад "бардак" сломался, а рация "не доставала" – сигнал терялся за горными вершинами. Движения начали, когда дневной свет начал меркнуть. На танк к Щербакову попросился старшина одной из мотострелковых рот, прапорщик Лёха Кадеев. Худощавый, в тяжелом бронежилете и каске, весь мокрый до нитки, он подошел к готовому тронуться танку.

– Лейтенант! – закричал он, задрав голову. – Возьми меня на танк.

– Куда я тебя дену? – Щербаков посмотрел сверху вниз на стоящего в грязи прапора, на его грязное лицо и мокрые от дождя светлые усики. – Если только на трансмиссию?

– Да пофиг, хоть куда!

Прапорщик Кадеев забрался на танк, оставляя после себя грязные глиняные полосы, и присел на трансмиссию, ухватившись за станину НСВТ. Колонна тронулась, качая пушками, танки поднимались с проселка на разбитый асфальт и поворачивали в сторону Буйнакска. В стволе до сих пор лежали заряд и снаряд – клин затвора решили разобрать и почистить на полигоне. Сашка надеялся, что выстрела в движении не произойдёт и до полигона «дотянем». Вновь пошел дождь, в лучах фар мелькали его косые струи. Щербаков вглядывался в темноту, но лишь красные огни стоп-сигналов мелькали впереди, сидящего под дождем насквозь мокрого прапорщика освещали фары идущего сзади танка. На одном из ухабов разбитой дороги проволочка, вставленная между зубьями сломанного подъемного механизма пулемета и держащая НСВТ в горизонтальном положении, вылетела, и его ствол со всей силы обрушился на голову Кадеева, грохнув по каске с противным металлическим звуком. Это очень рассмешило продрогшего Щербакова, он давился от смеха, но Кадеев, поправляющий каску и теперь держащийся за смотревший вниз ствол пулемета, не слышал ничего, кроме грохота танкового дизеля.

Ночью колонна прошла по окраинам Буйнакска, мимо полосатых красно-белых бетонных блоков, лежащих поперек дороги у темных блокпостов, ощетинившихся колючей проволокой, укрепленных бетонными плитами и мешками с песком. Многоэтажки со светящимися кое-где желтыми огоньками окон проплывали слева и вскоре остались далеко позади. Еще километров через десять колонна свернула в сторону светящихся вдали фонарей и вскоре въезжала на территорию буйнакского полигона "Дальний".

В танках встретили серый рассвет. Вокруг простиралось огромное поле, поросшее мокрой пожухлой травой и со всех сторон окруженное еле видимыми в наплывающем тумане горами. Вдали темнели какие-то строения, относящиеся к полигону. Солнца не видно за низкими тучами, периодически брызгающими мелкой изморосью. После завтрака, состоящего из надоевшего сухпая, пришел старлей Круглов и комроты Абдулов. Они залезли в танк и долго стучали внутри башни увесистой кувалдой. Наконец из люка показался Абдулов, держа в руках коричневый заряд, тускло блеснувший дюралюминиевым дном. Комроты бросил его с высоты башни в мокрую траву.

– Ну что, Саня, давай клин затвора разбирать, – сказал выбравшийся за Олегом на башню Вадим.

– Да я не умею, – ответил Щербаков.

– Не боись, щас научим. Бери кувалду и залазь на своё место.

– Чтобы его вынуть, нужно выбить стопор. Видишь вон тот штуцер? Долбани по нем снизу кувалдой! – Вадим показал забравшемуся в башню Сашке на одну из деталек. Щербаков нащупал в полутьме торчащий сбоку затвора металлический цилиндрик и слегка ударил по нему тяжелым молотком.

– Сильнее давай, пару раз стукни! – Круглов засунул голову в командирский люк.

Александр отвел кувалду подальше, насколько это возможно в тесной башне, и со всей силы ударил по штуцеру, который вылетел из своего места и повис на тонкой цепочке.

– Вот, молодец! А теперь Кравченко и Обухов залазят и потихоньку вытаскивают затвор, – резюмировал Круглов. – Осторожно руки-ноги – семьдесят три килограмма всё-таки…

Пока механик с наводчиком отчищали нагар с деталей разобранного и разложенного на трансмиссии затвора, Щербаков с Кругловым сидели на башне, ежась от сырого ветра и вспоминали студенческие годы и военную кафедру.

– А знаешь, как я огневую подготовку сдавал Иволгину? – спросил Щербаков. – Я же ему все плакаты рисовал в аудиториях. Пришел на экзамен, вытянул билет, а Иволгин мне и говорит: "Хороший у тебя костюм, Щербаков. Зеленый. Стало быть "пять" за экзамен".

– Да я вижу, как ты сдавал. Клин вон разбирать не умеешь.

– Вадим, ну ты что ли умел когда разбирать?

– Да ладно, шучу. Конечно, и я не умел. Меня весной на дивизионных учениях капитан Холодцов научил…

Наконец все детали отчистили, оттерли соляркой, смазали и клин затвора поставили на место. Чтобы проверить работоспособность затвора и, наконец, разрядить ствол, танк отъехал вперед на танковую директрису. Вручную зарядили заряд и выстрелили «залежавшийся» снаряд в сторону близких предгорий. Всё работало отлично, как и прежде.

Остаток дня тянулся нудно – всё время моросил дождь, и все старались спрятаться от него под любым укрытием. Танкисты сидели в танках, наглухо закрыв люки, пехота в БТРах, "шишариках" – везде, где есть крыша и холодная вода не льет за шиворот. Что будет дальше – никто не знал. По батальону поползли слухи, мол, скоро едем домой, скорее всего, погрузимся в Манаскенте и "прощай, Дагестан". Но подтверждений этому никакого. Солнце так ни разу и не показалась, скрытое свинцовыми тучами, на полигон медленно опустилась ночь, окутанная туманом и срывающимся дождем.

Наутро поступил приказ выдвигаться в сторону Каспийска, на прежнее место стоянки батальона, около семидесяти с лишним километров отсюда. Часов в девять утра колонна выдвинулась в направлении сереющих вдали многоэтажек Буйнакска. Не заезжая в город, техника проследовала по его окраинам, затем повернула в сторону невидимого отсюда Каспийского моря и возвышающихся в туманной дымке гор. За танками и САУ на тросах опять тащились "мертвые" БТРы, таких стало еще больше. Пехота облепила их борта и мокла под непрекращающимся дождем. На танкистов, ехавших в своих танках "по-походному", с открытыми люками, также лился дождь, затекая внутрь башни. Еще не совсем просохший комбинезон Щербакова вновь вымок и практически не согревал. Сигареты отсырели, и даже покурить нет возможности. Оставалось просто смотреть на унылые пейзажи, проплывающие по обеим сторонам колонны – темнеющие вершины гор, мокрые сопки, деревья и кустарники с пожелтевшей листвой. По пути практически не встречалось ни селений, ни гражданских машин.