Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

Ближе к обеду батальон по извилистому серпантину стал взбираться на горный перевал, с его вершины вдали показался седой Каспий. Дорога, то и дело скрывающаяся за очередным уступом скалы, виляла в разные стороны и ощутимо опускалась вниз. Вскоре горы остались позади и техника катила по равнине. Слева проплыли окраины Ленинкента, дорога вновь пошла в гору с прятавшей за ней Махачкалой. Еще через полчаса колонна ехала по её пригороду с небольшими одноэтажными домами за зелеными заборами и возвышающимся минаретом мечети. Дома кончились, но немного погодя по бокам замелькали такие же дома и заборы Каспийска. Показался перекресток, который батальон проезжал пятнадцать дней назад, только теперь к нему подъезжали с другой стороны. На перекрестке техника повернула налево к морю. Размытая глиняная дорога, сменившая разбитый асфальт, постепенно стала песчаной, приближаясь к пляжу, где ещё недавно располагался батальон.

Но пляж оказался занят. В окопах стояли чужие танки, БМП, "шишарики" и другая техника – кто-то приехал раньше и занял оставленные позиции. Колонна двинулась дальше, выискивая новое место, и стала останавливаться в километре от бывшей стоянки. Техника размещалась по подразделениям на большой поляне, переходящей в пустынный пляж. Поляна заканчивалась густыми кустами, за ними синело все то же озеро Большое Турали. Первым делом, поставив танки повзводно, танкисты, не глуша двигатели, вылезли на трансмиссии сушить насквозь промокшую одежду. Обмундирование очень быстро высохло под горячими струями воздуха от разогретых двигателей. Пехота пыталась сушиться у наскоро разведенных костров из сырых веток и мокрых ящиков. К вечеру повсюду высились палатки и техника стояла, по борта зарытая в новых окопах.

По батальону опять поползли слухи, что скоро домой, дескать, ждут, когда в Манаскент пригонят платформы для техники и крытые вагоны для личного состава. Потянулись нудные, томительные дни ожидания. Денег позвонить домой у Щербакова не было, поэтому он отправил родителям письмо, написав, что всё у него хорошо, ни в каких боевых действиях они не участвовали, а всё время стояли на берегу Каспия, купались, загорали, ничего не делали и вскоре поедут домой. Обратный адрес в письме значился «Москва-400».

Погода испортилась окончательно. С моря дул сырой холодный ветер, часто моросили дожди, и низкие серые тучи неслись куда-то вдаль, закрывая солнце. Танковая рота постоянно занималась чисткой оружия и обслуживанием техники – бойцы без особого энтузиазма копошились в трансмиссиях, если не шёл дождь. Когда же холодная изморось проливалась с мрачного небосвода, все забивались в ротную палатку, пытаясь согреться у маленькой чугунной печки-буржуйки. Спать теперь приходилось в палатке среди солдатского храпа и запаха давно немытых тел. Через несколько дней, после того как батальон опять зажил жизнью маленького поселения, состоящего из одних военных, в большой брезентовой палатке наконец организовали баню. До нормальной бани ей, конечно, далеко, однако смыть горячей водой накопившуюся за несколько недель грязь можно. Солдатам привезли чистую форму, не новую, но, по крайней мере постиранную, офицерам пришлось стирать свою форму самим в бане во время помывки, а потом долго ждать, когда она просохнет в сыром воздухе. В результате не до конца высохший "комок" досыхал на Щербакове.

Прошло еще несколько скучных промозглых дней, и следующей ночью лейтенант проснулся в палатке от ощущения, что какая-то букашка лазит у него по спине и тихонько его покусывает. Он попытался её нащупать, но безрезультатно. До утра Щербаков проворочался, почесывая то спину, то под мышками. Под утро Александр заметил, что не один он чешется и не может заснуть – лежащие рядами в спальниках танкисты занимались тем же самым. Вердикт вынес проснувшийся от чесотки Кравченко. Стянув с себя камуфлированную куртку, недавно поменянную после бани, он стал рассматривать её швы в пробивающемся сквозь окно утреннем свете. «Жопа, пацаны. Бэтэры. – сказал он, оглядев проснувшихся танкистов и пытаясь раздавить невидимое насекомое, спрятавшееся в бельевом шве. – Сука, Галтин, это ты всех заразил!»

Все накинулись на не отличавшегося чистотой сержанта Васю Галтина, многие его презирали за неряшливый вид и неспособность следить за собой. Попинав слабо защищавшегося Галтина, стали решать, что делать, как избавляться от платяных вшей-бэтэров. На самом деле виноват был не Галтин – вся одежда, привезенная взамен грязной, уже была заражена этими насекомыми, так как не прошла достаточную термическую обработку при стирке и глажке. В результате бэтэрами заразился весь мотострелковый батальон, включая офицеров, ночевавших в палатках с солдатами. Мелкие твари, едва различимые глазом, прятавшиеся в складках одежды, не давали покоя ни днем, ни особенно ночью, кусая до крови, ползая по всему телу и откладывая в укромных местах швов гроздья яиц с потомством. А "лекарство" от бэтэров одно – прожаривать всю форму в специальной прожарочной камере или пройтись по всем швам раскаленным утюгом – но ни того, ни другого в батальоне на данный момент не имелось. Специальная жидкость для отравления бэтэров у медиков батальона тоже отсутствовала. В результате среди военнослужащих с середины сентября началась новая война с почти невидимым врагом, быстро размножающимся и поэтому не дающим себя истребить полностью. Проблему эту руководство батальона решать не спешило, так как сия кара минула старший офицерский состав, и всех "прелестей" жизни с бэтэрами они понять не могли или не хотели, обещая, что, мол, скоро приедем домой, там всё и порешаем.

С начала прибытия на берег моря с буйнакского полигона прошла неделя. Проблема с бэтэрами отошла на второй план после того, как на очередном построении объявили, что в ближайшие дни планируется марш-бросок до Кизляра. У всех в голове крутилась одна мысль – уезжаем домой, грузиться будем в Кизляре. На 22 сентября была намечена рекогносцировка – на ГАЗ-66 по планируемому маршруту должна выехать группа офицеров батальона для оценки местности и дороги, по которой будет двигаться техника. Каждое подразделение выделило офицера, от танковой роты назначили капитана Пермякова, как самого "старого" танкиста и зачем-то лейтенанта Щербакова. Офицерам поручили отметить основные ориентиры маршрута, оценить, выдержат ли мосты на пути следования многотонную технику.

После завтрака, наконец-то проходившего в большой армейской палатке за столами, приготовленного не из сухпая, а сваренного на полевой кухне, человек двенадцать офицеров от разных подразделений залезли в кузов армейского "шишарика". Тент над кузовом отсутствовал, поэтому все кутались в зеленые плащ-палатки от холодного моросящего дождя, сжимая между коленей свои автоматы. До конечной точки маршрута – города Кизляр, предстояло преодолеть более ста шестидесяти километров. Машина тронулась, не торопясь качая бортами на неровной дороге, проходившей по берегу штормящего Каспия.