Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

– Э, бля, кто тут танк поставил? – начал приходить в себя усатый. – Кто старший тут?

– Я старший, – сказал подошедший Шершнев. – Танк сломался, его же в сторону не откатишь.

– Да мне пофигу, ты мне машину разбил! – махал руками усатый. – Давай деньги плати!

– Какие деньги? Надо еще разобраться, кто виноват. Тут твои "Жигули" спокойно проехать могли, если бы ты не гнал и фары включил.

– Э, ты че нам будешь говорить, как ехать надо? – подключился небритый "адидас". – Щас поедем в Бабаюрт за ГАИ, они разберутся.

Дагестанцы что-то с жаром продолжили говорить на своем языке, показывая то на разбитую "шестерку", то на танк.

– Щербаков, пока вы пытаетесь завезти танк, я сейчас в Бабаюрт смотаюсь за ГАИ, а вы выставьте на дороге незаметно какую-нибудь фигню вместо аварийного треугольника. – на ухо лейтенанту сказал Шершнев. – Ты за старшего, – добавил он.

– А далеко до Бабаюрта?

– Да не очень, километров семнадцать, – ответил майор, сел в ЗИЛ с усатым дагестанцем и укатил в сторону невидимого отсюда села.

Дагестанец в "адидасе" всё ходил вокруг разбитой "шестёрки", потирал ушибленный лоб и о чем-то размышлял.

«Пацаны, – сказал он, – давайте мою машину откатим, а то что она на полдороги стоит».

Несколько солдат неспешно встали с насиженных мест и подошли к искореженному автомобилю. Остальные заговорщицки прятались внутри БТРа. "Жигули" откатили назад и поставили на обочине за 158-м танком. Тем временем Обухов, прячась за техникой, проскользнул по обочине и метрах в двадцати, сзади от последнего танка, поставил десятилитровую алюминиевую канистру с примотанным к её ручке красным сигнальным флажком. Когда почти стемнело, вдали замелькали проблесковые красно-синие маячки ГАИшной машины. Перед 157-м остановилась серебристая "девяносто девятая" с мигалкой и надписью "ГАИ" на капоте, за ней тормознул ЗИЛ Шершнева. Из "Лады" вылезли двое гаишников-дагестанцев.

«Брат, смотри что они с машиной сделали», – "адидас" подбежал к гайцам, указывая в сторону помятой "шестерки ". Те направились к белеющему за 158-м пятну, достали свои протоколы и начали зарисовывать схему ДТП. Пострадавшие что-то с жаром объясняли им на своем языке, беспрестанно размахивая руками.

Наконец схема была готова и один из гаишников подозвал Щербакова с Шершневым расписаться под рисунком с изображением дорожной обстановки.

– А чего это "шестерка" за последним танком нарисована? Она в первый танк воткнулась, – заметив неточность, сказал Щербаков.

– Э, какой первый танк? Мы в задний врезались! – заорал небритый в "адидасе".

– Как в первый? А почему ваша машина тогда сзади стоит? – спросил гаишник и подозрительно посмотрел на лейтенанта и дагестанцев из "шестерки".

– Да потому что он, – Александр кивнул в сторону "адидаса", – попросил солдат машину откатить, чтобы типа она проезду не мешала.

– Ты машину откатывал? – спросил гаишник небритого.

– Ты что брешешь, э! Никто не откатывал, ехали, в танк врезались!

– Да ладно! Вон смотрите, тормозной путь идет от последнего танка и прямо под левую гусеницу первого, – указав на четыре видневшихся в темноте на асфальте черные полосы от шин, сказал Щербаков. Усатый дагестанец, тоже, видимо, не понимая, что задумал его попутчик, просто кивал.

– Э, брат, – "адидас" тронул за плечо гаишника, – ты земляку верить будешь или им верить будешь? Какой путь-муть? Это солдаты сапогами сделали! Сам видел, вот так сапогами по асфальту делали, как будто путь, – он зашаркал своими остроносыми туфлями в сторону 157-го.

– А краска белая на БТРе? Как раз ваша машина крылом задела, – Щербаков указал на белеющее на броне пятно белой краски.

– Какая краска-маска, э? Это тоже солдаты! С машины отодрали краску и вот так делали, – он стал опять показывать. – Плевали на неё и к "бэтэру" приклеивали!

Гаишники в свете карманных фонариков рассматривали следы от тормозов и белую краску на БТРе.

– Да, похоже так и было, – сказал один гаец. – Ты что, наверно, летел и не видел танки? – спросил он у усатого. – Если бы не летел, спокойно объехал, да?

– Я тихо ехал, эти тут стоят, без габаритов, треугольников нет.

– Треугольников нет, но вон фляга с красным флажком стоит, – показал на совсем недавно поставленную канистру Шершнев. – А габариты – мы с Кадара едем, в бою лампочки перебили.

Стали перерисовывать схему, ориентируясь по оставленным черным полосам от шин и белым пятнам краски на БТРе и танке. Дагестанцы из "шестерки" теперь оба доказывали, что они въехали в последний танк и виноваты во всем танкисты.

– Короче, надо на освидетельствование ехать, – сказал один из гаишников, после того как схему нарисовали заново. – Может, пьяный кто из вас. Давай, водила танка и ты, – он ткнул в усатого дагестанца, щас в Бабаюрт поедем, трубки дуть, там дальше разбираться будем.

– Щербаков, – Шершнев отвел в сторонку лейтенанта, – я на ЗИЛу за ними поеду, я же механа одного не отпущу неизвестно куда, а вы заводите танк и давайте в Бабаюрт. Там где-то в начале должна быть стоянка, может, батальон еще там ждет, хотя сомневаюсь. Если батальона нет, там стойте, пока я не приеду.

Разбитую "шестерку" прицепили тросом к ЗИЛу, и они вместе с машиной гаишников скрылись в навалившейся ночи. В небе светила почти полная луна, освещая два танка и БТР, вдали светились редкие огни Татаюрта. Из БТРа вылезли несколько бойцов, громко матерясь, толкаясь и полностью игнорируя лейтенанта. Вместе с сигаретным дымом ветерок донес запах дешевого алкоголя. Теперь Щербаков понял, почему солдаты прятались в БТРе – вместе с едой, цветами и сигаретами в Махачкале благодарные дагестанцы накидали водки и вина. И что теперь с ними, пьяными, делать? Хорошо выпившая компания с оружием, к которому все привыкли и не боялись лишний раз выстрелить. На молодого офицера попросту "забили", а попросить помощи лейтенанту сейчас не у кого. Щербаков молил в душе, чтобы скорее вернулся Шершнев или хотя бы танк завести и продолжить движение. Краем глаза Александр увидел, что к толпе пьяных солдат бочком подобрался сержант Акунин, Кравченко тоже куда-то исчез в темноте.

– Ну что там, Обух? – с нетерпением спросил вновь копающегося в люке механика Щербаков. – Скоро поедем?

– Щас попробую, товарищнант, – Обух заерзал в темноте своего отделения. Прошло еще около получаса, наконец в двигателе танка что-то загудело и он, пару раз глухо кашлянув, завелся, на мгновенье скрыв луну за облаком невидимого в темноте дыма.

– Всем по машинам! – сквозь грохот дизеля закричал Щербаков.

Пьяная толпа нехотя залазила на БТР, уже не пряча бутылки и разрывая сухпаи на закуску. Откуда-то прибежал Кравченко, от него попахивало алкоголем.