Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

Показались неясные огоньки. Бабаюрт? Вскоре по сторонам замелькали одноэтажные домишки какого-то села, впереди виднелся железный мост, освещенный холодным светом ртутных ламп. Щербаков вспомнил, что мост нужно проезжать поодиночке, но было уже поздно. Зажмурив глаза, он вцепился в открытый люк, приготовившись к падению танка с БТРом в холодную воду темнеющего внизу арыка. Мимо пронеслись знак "нагрузка не более 30 тонн" и железные балки моста, снизу мелькнула черная вода арыка, и мост остался позади. Замыкающий колонну танк так же сходу пронесся по мосту, оставив в воздухе клубы пыли, кружащей вместе с ночными бабочками в свете мостовых фонарей. Тусклые огоньки в окнах домов пропали в темноте, и вновь только пустая дорога и ни одного огня. Опять сомнения – где Бабаюрт? Еще один мостик проскочил под гусеницами и колесами, вокруг только ночь. «Если через пять минут не покажется Бабаюрт, дам команду стоять и буду ждать рассвета на трассе! – принял решение Щербаков. – А эти гаишники, или кто они там, пусть дальше едут».

Он всё сильнее сжимал ремень автомата, положенный перед ним на башню между "кирпичей" КДЗшек, и уже готовился дать команду Обухову остановиться, как вдали заблестели огни большого селения. Только бы танк не заглох! Через несколько минут мимо промелькнул белый знак с долгожданными черными буквами "БАБАЮРТ". Колонна проследовала за гаишниками, вскоре тормознувшими на большой площади с разбитым асфальтом. Сбоку светились желтым светом окна поста ГАИ и темнели малоэтажные дома. Недалеко от поста Щербаков увидел ЗИЛ-131 с будкой-кунгом, больше никакой техники рядом. Колонна подъехала к ЗИЛу и остановилась. Стрелки показывали час ночи. Шершнев из кунга не вышел, вероятно, спал. Сулейманов, дожидавшийся колонну в кабине ЗИЛа, там и уснул, вытянув ноги в открытое окно. Пьяная пехота с верху брони переместилась внутрь БТРа и перестала подавать признаки жизни.

Танки заглушили. В звенящей тишине раздавался храп Кравченко, скорчившегося на своем месте и что-то бормочущего сквозь сон. Щербаков слез со своего танка и, спотыкаясь о разбитый асфальт, пошел к 158-му. Из прикрытого люка механика доносился храп Рудакова. Акунин тоже спал, но в несколько странной позе – верхняя часть его туловища находилась в башне, а толстая задница и ноги торчали снаружи. Пытаясь вниз головой залезть в люк наводчика, он так и заснул. «Сука, засунуть бы тебе чего в жопу, да руки пачкать не хочется», – со злостью плюнул Щербаков. Он залез через командирский люк внутрь 158-го, морщась от акунинского перегара, и нащупал его автомат, прислоненный к стенке. «Вот посмотрим завтра, как ты будешь автомат свой искать, урод», – подумал лейтенант и, подхватив АКС Акунина, спрыгнул с танка.

Солнечное утро встретило сентябрьской прохладой. Пехота вылезла из БТРа – у всех перегар, помятые лица и головная боль от вчерашней водки с вином. Шершнев, вскользь поинтересовавшись, почему так поздно приехали, ушел в свой кунг, приказав побыстрей разобраться с танком. Обухов вновь принялся качать ручной насос, по очереди меняясь с Сулеймановым. Немного погодя из люка вылез еще полупьяный Акунин, даже не заметив, что его автомат исчез. Он долго слонялся, пытаясь похмелиться у пехоты, но всё выпили ещё вчерашним вечером и ночью. Спустя какое-то время сержант всё-таки обнаружил пропажу автомата, однако никакого беспокойства на его небритом лице не наблюдалось. Акунин подошел к Кравченко, также страдающего похмельем:

– Олег, ты не знаешь, это летёха мой автомат спрятал?

– Серёга, я не знаю. Сам только проснулся.

– Ну не мог же я его ночью потерять, я его из башни не доставал.

– Что, автомат проебал? – спросил лейтенант Акунина, АКС которого лежал сейчас вместе с АКСом Щербакова.

– Ничё не проебал, это Вы его спрятали.

– Смотри, посадят тебя за утерю оружия.

– Да это Вы спрятали, – сказал Акунин и, повернувшись, как ни в чем не бывало, побрел к своему танку.

«Вот сука! Всё по херу!» – удивился Щербаков.

Вскоре колонна выстроилась в прежнем порядке и двинулась за ЗИЛом Шершнева в сторону Кизляра. Дома Бабаюрта скрылись позади, вокруг проплывали убранные поля и редкие посадки желтевших осенними листьями деревьев. Проехав километров восемь, танк снова заглох, как раз перед указательным знаком с надписью "ЛЮКСЕМБУРГ".

«Приехали, – сказал Щербаков, – по ходу, мы в Европе».

Потратив полчаса, Т-72 с трудом завели, и техника двинулась дальше. Справа, за высокими деревьями, виднелись домишки дагестанского села Люксмебург, через несколько километров показались дома Качалая, на его окраине двигатель вновь замолчал. Проезжавшие мимо на старом "газоне" дагестанцы остановились и угостили солдат свежим молоком, налитым в "полторашки", и еще теплым лавашом. Голодному Щербакову эта еда показалась невероятно вкусной.

Танк еще несколько раз глох по пути, и, наконец, к полудню, оставив Кизляр по левому борту и не заезжая в него, колонна подъехала к селу Аверьяновка, находящемуся в четырех километрах от Кизляра. Рядом с селом, на большом непаханом поле, поросшем сорняками и окруженном по периметру посадками, расположился второй мотострелковый батальон. Стояли ротные палатки, дымила полевая кухня, в вырытых танками окопах прятались заправщики, затянутые сверху масксетью, и повсюду стояла военная техника.

Про ночной инцидент Александр никому не рассказал – ему попало бы в первую очередь. Едва танки остановились в расположении батальона, он отдал автомат Акунину, на что сержант опять никак не отреагировал.

Танки теперь стояли повзводно в три шеренги, танкисты жили в своей большой палатке, почесываясь по ночам от потихоньку размножавшихся "бэтэров" – травить насекомых пока никто не собирался. Но это всё мелочь – все жили надеждой, что скоро уедут домой. В батальоне только и разговоров «где будем грузиться, что будем делать, когда вернемся в Россию». Именно в Россию, как говорили все, потому что для основной части военнослужащих батальона Дагестан так и остался чужой землёй, с чужими обычаями, пусть в большинстве своем и дружественным народом, который российским солдатам и офицерам по долгу службы пришлось защищать.

Ежедневно танковая рота занималась обслуживанием техники – что-то чистили, смазывали, подкручивали, словно готовили её к новому маршу. Занялись ремонтом 157-го. Спустя несколько часов проб и ошибок выяснилось, что в одном месте забилась трубка и не пропускала топливо из внутренних баков в двигатель. Трубку прочистили, и танк завелся с первого раза, даже не кашлянув.

В один из дней приехала группа офицеров штаба округа, все званием не ниже подполковника. Поступил приказ во всех подразделениях написать списки, чего не хватает, каких запчастей, обмундирования, вооружения и боеприпасов. Из этого многие сделали вывод, что, вероятно, домой поедем не эшелоном, а самостоятельно и путь предстоит неблизкий.