Ильдар Гайнанов - Синица за пазухой. Рассказы и новеллы о войне и не только

Смотрел я на них, смотрел, ждал, будет он поднимать их вверх или нет. Не поднимает. Так ему больше нравится. Чтоб визжали и рикошетили. Так страшнее. Ну, думаю, была – не была, помолился про себя, схватил катушку, рывком поднял на плечо и – бегом через дорогу. Потом пару дырок в шинели нашёл, но ноги целые. Повезло. А напарник, нет, чтобы подождать, осмотреться, узнать, что немец делать будет, а потом уже решать, сделал так, как привык: повторил мой трюк один в один. Ему бы ползком, а он в полный рост. Немец увидел, что кто-то дорогу перебежал, и поднял струю на метр-полтора, и мой напарник как раз в это время побежал, ну и срезал он его. Так на дороге и остался. Я ничем не мог ему помочь, даже если он и ранен был. А ты говоришь, связистом безопасно быть. Гибнут все!

Было это на самом деле или не было теперь уже трудно сказать. Эту историю в различных вариантах я слышал несколько раз, и каждый раз по-разному. В траншее на передовой, в тылу на переформировании, в госпитале. Одни рассказывали её со смехом не таясь, даже со злорадством вперемешку с гордостью (странная смесь, не правда ли?), другие шёпотом и с оглядкой. Одни кратко излагали суть, другие смаковали детали, причём каждый раз они были разными, сюжет тоже сильно отличался. Однако же сравнивая их между собой можно отбросить в сторону их различия как народное творчество, оставив на месте совпавшие факты, и, применив здравый смысл, попытаться максимально приблизиться к первоначальному сюжету, если, конечно, вся эта история изначально кем-то не выдумана.

– Ну, нет, такого не могло быть! – воскликнет солдат-окопник, – Чтобы лейтенант, да майора! Да за такое сам знаешь что будет! Перед строем, чтоб никому не повадно было! Приговор зачитают – и прощай, Маня!

– Ну, это ты загнул! – повозочный недоверчиво прищурится, выдохнув струю махорочного дыма и сплюнув себе под ноги.

– Чистый свист! – усмехнётся капитан-артиллерист, взглянув на тебя с сожалением.

– Ври-ври, да не завирайся! – отмахнётся санитар.

– Вот у нас тоже начштаба такая сука была, его бы как пропавшего без вести оформить, а мы навытяжку, как мальчишки… – вздохнёт младший лейтенант и злобно раздавит сапогом окурок.

– Чумной! – выносит свой вердикт полковая братия и крутит пальцем у виска.

Так что правда это или выдумки, плод чьего-то разыгравшегося воображения или чья-то несбыточная мечта установить уже не удастся никому. Пройдёт время, закончится война, и если кто-то и останется жив из тех, кто её слышал и передавал из уст в уста, то всё равно её забудет как байку, как мимолётно услышанное и тут же вылетевшее из головы за малозначительностью. Да мало ли что на войне было?

Передовая – это тебе не тыл. И даже не прифронтовая зона. Каждый, кто сюда попадает, долго к ней привыкает. Если, конечно, не убьют сразу и не ранят. Здесь свои порядки и законы. Во-первых, лопату в руки и всю ночь окапывайся, если привели на новое место. Глубоко не рой, во время бомбёжки контузит и засыплет – всё, приплыли. Самая лучшая глубина – по грудь. Или хотя бы по пояс. Вместе с бруствером как раз будет. Если щель отрыл, то в следующую ночь копай ходы сообщения, пулемётные гнёзда, потом землянку, отхожее место, зимой нору в стене неплохо заиметь, там и теплее, и ветра нет, и никакой снаряд не страшен. Никто не знает, сколько тут просидеть придётся. Может, день-два. А, может, и полгода. Так что копай, не ленись. Смерть ленивых любит. И не высовывайся наружу без надобности. У них тут всё пристреляно, кругом снайперы и пулемёты. Во-вторых, спи, пока дают. На марше привал – падай где стоишь и спи. В этом деле каждая минута дорога. Если ты не на часах, не с поручением, ничем не занят – спи. Пользуйся моментом. Потом поспать не дадут. У стратегов свои планы. В-третьих, не толкайся, когда старшина хлебово раздаёт, он всем поровну разделит, у него рука набита, а как своё получишь – ешь всегда всё сразу, на потом не откладывай. Кто знает, что через минуту будет. Может, немец сейчас обстрел начнёт и тебя убьёт, обидно умирать не доевши. В-четвёртых, на посту не спи. Немцы могут затемно подкрасться к нашей траншее, навалиться гурьбой, схватят 3-х – 4-х солдат – и обратно. Кто будет виноват? Ты. Что за это полагается? Сам знаешь, не маленький. В-пятых, трофеи никому не отдавай, ни с кем не делись, это всё твоё законное. Перочинный ножик или портсигар можно на буханку хлеба у старшины поменять, фонарик – на 3, а часы – так вообще на 5. Захватили немецкую траншею – оружие их не трогай, оно тебе без надобности, первым делом по блиндажам пройдись, перетряси там всё, у них консервы и шнапс наверняка припрятаны. Трупы обыщи, пока другие это за тебя не сделали. Короче много тут различных тонкостей, притрёшься – усвоишь. И не ной, что сапоги велики, не по размеру, и шинель висит как на вешалке. Ничего ты в окопной жизни не понимаешь! Осень придёт, снег повалит, а начальство и не думает вас в валенки и телогрейки переодевать. Что будешь делать? А так вторые портянки намотал, на дно окопа присел, ноги под шинель, руки в рукава поглубже – и порядок. Сиди, махрой дыми. А если бы шинелька по размеру была, замёрз бы на хрен! Вот то-то! Всему вас, молокососов, учить надо!

Лейтенант (поскольку фамилию его до нас народная молва не донесла, то будем его называть просто – лейтенант) был на фронте уже 5 месяцев и потому считался опытным боевым офицером.

– Подумаешь, 5 месяцев! – воскликнут некоторые, – Разве же это срок? В училищах вон по 4-5 лет учат и желторотиков выпускают, а тут всего ничего!

Эх, сразу видно, что никогда вы не были на передовой! Можно всю войну просидеть в блиндаже где-нибудь в 5 км от неё и ничему не научиться за это время, кроме как лебезить перед начальством да интриги плести, но на передке и неделя – срок! Особенно для офицера. И не только потому, что ему солдат в атаку поднимать. В конце-концов не каждый день у нас атаки, и даже не каждый месяц. Можно в обороне полгода просидеть, но от этого война не перестанет быть войной, немец не спит, он постоянно нашу бдительность снарядами, минами да пулями проверяет. А за оборону кто отвечает? Лейтенант. Он всегда во всём виноват и все шишки на него. Шальной снаряд попал в землянку, разнёс её в пух и прах, погиб телефонист и пятеро солдат – лейтенант не проверил маскировку, допустил хождение туда-сюда в полный рост в светлое время суток, немцы вычислили, где блиндаж. Боеприпасов нет – не надо стрелять попусту. Часовой на посту заснул и проспал отход немцев – это вообще ЧП! И в глазах солдат он – начальство, которое постоянно всем недовольно, всех материт, не даёт жить спокойно, а то и под пули, на смерть отправляет. Он как кусок железа между молотом и наковальней, сверху бьют, снизу упираются. Так что уж поверьте мне на слово, 5 месяцев – это срок! И какой! Ого-го! И было всякое за это время. И под пулями шли, деревни наши у немцев забирали назад, и в болоте, в жиже на пузе лежали, мокли, и на снегу в лесу, на лапнике спали, и под бомбами-снарядами тряслись и глохли…