Александр Осипенко - Пятёрка отважных

Конечно, Густя жалела отца, хоть он и пошёл служить фашистам, хоть и привёл в дом злую мачеху-шпионку. С нею, с Густей, папа был ласковым и хорошим.

Раздумывая над тем, почему папа пошёл служить фашистам, Густя нашла ему оправдание. Во всём виновата мачеха. Это она чем-то запугала папу. Заставила его идти на службу к её хозяевам. Густя надеялась, что партизаны помогут ей освободить папу от мачехи-шпионки.

— Мальчики, — обратилась она к друзьям, — я очень рада, очень рада, что мы поедем к партизанам. Только, мальчики, я должна забежать домой за пионерским галстуком. Неудобно ехать к партизанам без пионерского галстука.

Кешка с Данилкой прикусили языки. Они как раз и не собирались брать с собой в лес Густю. А теперь как ты её не возьмёшь, если она пионерский галстук сохранила и хочет взять с собой.

— Хорошо, беги, — сразу согласился Кешка. — Только побыстрее возвращайся. Мы будем ждать тебя в Страховом подземелье…

— Но я же не знаю, где оно, — сказала Густя.

— Можно, я её провожу, — попросился Максимка. — Мы осторожненько…

— Идите, — согласился Кешка.

Наученный горьким опытом, Зыль-Бородыль теперь не торопился к Кресендорфу. «Сначала, — думал он, — надо довести дело до конца — застукать красных подпольщиков на месте преступления, а потом уже заявиться к гауптштурмфюреру и требовать плату».

Кто-нибудь другой, более догадливый и умный, конечно же, связал бы разрозненные события в одну цепь, и тогда вокруг Кешки и его боевой группы неизбежно захлестнулась бы мёртвая петля. Зыль-Бородыль на такие выводы был не способен. Одно дело воровать лошадей, другое — ловить людей, которые не глупее, а умнее тебя.

Когда Зыль-Бородыль увидел, что Максимка исчез, он не очень опечалился. Куда этот пострел денется! Пусть себе хоть трое суток в доме просидит, всё равно захочет нос на улицу высунуть. А как высунет, так и попадёт в руки.

Прежде всего Зыль-Бородыль задумал взяться за Чупринца. Данила этот настоящий сорванец. А что, если он помогал партизанам проникнуть подземным ходом за монастырскую стену?..

Зыль-Бородыль подошёл к колодцу, заглянул в чёрную пропасть. Глубоко, как в зеркале, блестели два ярких огонька, будто небесные звёзды. Зыль-Бородыль нашёл камешек, бросил в колодец. Долго ничего не было слышно. Потом выпорхнул из колодца гулкий всплеск.

«Ну и глубина! — подумал Зыль-Бородыль. — Вряд ли кто отважится лезть в этот колодец. Голову можно сломать».

Но он не отступился, а старался рассмотреть, нет ли в колодце какой-нибудь лестницы. Нет, лестницы вроде и не было. Правда, к срубу были прибиты какие-то плашки и жёрдочки, но они совсем не были подобны на лестницу. Так по крайней мере показалось Зылю-Бородылю.

«Мерещится мне что-то, — подумал он, — не иначе как с перепоя. Хватил вчера лишнее, поэтому голова трещит, а в глазах лестницы кажутся. Ну их! Но чего же всё-таки кричал в колодец этот пацан?.. Сам же слышал, как он звал Данилку…»

И тут Зылю-Бородылю пришла в голову очень простая догадка: мальчишка, так ловко удравший от него, не иначе как баловался, забавлялся, кричал в колодец, чтобы услышать эхо. Но как проверить эту догадку? Очень просто, решил Зыль-Бородыль, надо сходить к Даниле Чупринцу, и если тот дома, значит, никто в тот колодец не лазил.

Данилки дома не было. По комнате взволнованно похаживал дед Ничипор, а на скамейке сидела сторожиха с кладбища Ерофеиха. Зыль-Бородыль искоса глянул на Ерофеиху, со злостью подумав: «А этой старой кочерге что тут понадобилось?»

— А где хозяин, Данила Чупринец? — спросил он у деда Ничипора.

— Побежал смотреть, как горит в монастыре немецкий склад, — ответил дед Ничипор.

— Так он что, дома всё время был? — снова спросил Зыль-Бородыль.

— А только перед тобой и побежал, — ответил дед Ничипор. — Я ему говорил, чтобы подождал, не летел, да он не послушался. А ты, господин полицейский, почему не там? Может быть, немцам там твоя помощь очень нужна…

— Ну, это не твоё дело, — прикрикнул на деда полицейский.

Очутившись на улице, Зыль-Бородыль задумался. И правда, надо зайти в полицейское управление. Вдруг он там нужен.

К полицейскому управлению ближе всего было пройти огородами. Через двор Зыль-Бородыль вышел на огород. Там росла яблоня. Красные сочные яблоки так и просились в руку. Зыль-Бородыль встряхнул яблоню. С неё градом посыпались яблоки. Он выбрал два. Одно положил в карман, другое начал есть.

Вдруг его внимание привлекли двое детей, которые, видимо, от кого-то прятались. Они бежали, низко пригнувшись к земле, часто останавливались и оглядывались, не следит ли кто за ними.

Зыль-Бородыль присмотрелся внимательнее и едва сдержался, чтобы не закричать от радости. В мальчишке он узнал того самого пострела, что надул его возле колодца, а в девочке — дочь бургомистра Густю.

— Ну и ну! — воскликнул про себя Зыль-Бородыль. — Очень даже интересно… Зыль-Бородыль также пригнулся и заспешил вслед за Максимкой и Густей. Долго ему идти не пришлось. Вскоре дети пролезли через дыру в заборе на Клемов огород. Густя полезла по лестнице в мансарду, а мальчик остался ожидать её под дровяным сараем.

— Очень интересно, — сказал сам себе Зыль-Бородыль и начал терпеливо ожидать, что будет дальше.

По лестнице Густя взобралась на крышу дровяного сарая, открыла окно в мансарду и прыгнула в комнату. Сейчас она достанет пионерский галстук, вылезет через окно на крышу, и они дадут стрекача в Страхово подземелье. А там и в партизаны…

— Садись и рассказывай, — вдруг долетел до Максимки Клемов голос. — Где ты была?..

Максимка, хотя и боялся, что его могут увидеть, поднялся по лестнице приступки на три, чтобы лучше слышать, о чём там пойдёт разговор. Что-то сильно забеспокоило его.

— Гуляла, — ответила на вопрос отца Густя.

— С кем ты гуляла и что вы наделали, гуляя таким образом? — У отца был очень строгий голос.

— Ничего не наделала, — оправдывалась Густя.

— Мы с Антониной Павловной всё знаем, — сказал отец. — И про валенки, и про Грома, и про взрыв немецкой базы…

— Я ничего не знаю, — стояла на своём Густя.

— Не ври!.. Я не учил тебя врать, — прикрикнул на неё отец.

— Густенька, — раздался голос мачехи, — ты уже взрослая девочка и должна понимать, что ваша эта игра в войну может наделать непоправимого вреда. Где теперь прячутся твои друзья?..

— У меня нет друзей, — отозвалась Густя.

— Ну, хватит! — решительно сказал отец. — У нас нет времени.

Максимка соскочил с лестницы, бросился через огород к кладбищу. Вдогонку заторопился и Зыль-Бородыль. Если сказать честно, так угнаться за Максимкой было не очень легко. Да что не сделаешь, если надо оправдывать собачью службу, а заодно и спасать свою жизнь.