Дао Бу - Родная земля (сборник)

Каратели вспороли живот Хиепу и Чану, но оба они под страшными пытками никого не выдали. Палачи садистски избили беременную Нгон, но она и под пытками проклинала убийц.

Очередь дошла до семьи Луйена, но ничто не сломило волю юноши. И тогда американский капитан предложил применить так называемый «психологический прием», угрожая изнасиловать мать и жену Луйена у него на глазах. Десять дюжих бандитов были готовы и ждали только приказа.

— Ну как? Будешь говорить или нет? Будешь молчать? Ну что ж!.. Не жалеешь свою старую мать?.. Свою красотку кошечку? Тебе же будет хуже!

Американский офицер кричал, угрожал пистолетом, потрясая им перед лицом Луйена, и не переставал бормотать вьетнамские ругательства. Это колонизаторы осваивали в первую очередь.

— Говори!.. Хочешь, я тебе дам виски?.. И ты будешь свободен? Пойдешь работать… Будешь иметь много денег… А если захочешь, поедешь в Сайгон! Гулять… Там красиво! Отпустим и твою кошечку… Отпустим… слышишь?

Луйен смотрел на него в упор. Глаза юноши горели ненавистью. Он видел, что его жена держалась стойко. Вот она под побоями упала в лужу крови… Чувство страшного гнева наполнило сердце Луйена. Если бы его крепко-накрепко не держали каратели, он, не колеблясь, рискуя жизнью, бросился бы на защиту своей любимой.

— Ну… как!.. Будешь говорить?.. Ты и есть настоящий вьетконговец!..

Ненавистный голос американского офицера, коверкавшего вьетнамские слова, резал слух. Улучив момент, Луйен вырвался и ударом головы сбил с ног американца. Разъяренный офицер вскочил и выхватил пистолет. Луйен бесстрашно подставил свою грудь под пули. Но в этот момент американский подполковник остановил незадачливого капитана. Посоветовавшись, американцы отошли в сторону, предоставив выполнение «задачи» вьетнамским офицерам.

— Какая польза тебе злиться, почтенный?

— Эй, ты! Послушаешься, и все будет в порядке! И твой котелок останется на плечах… И твоя мать будет по-прежнему уважаемой женщиной, так же как и моя, слышишь?

Но Луйен молчал. Тогда вьетнамский офицер ядовито засмеялся и приказал:

— Принесите сюда стул!

Он самолично связал Луйена и усадил на стул. Один дюжий каратель встал сзади, схватил голову Луйена и начал выдавливать непокорному юноше глаза.

— Будешь говорить? Ах нет?! Так я сейчас разложу твою матушку, как мадонну на кресте, понял?

— Я никогда не предам свой народ, свое село!.. Скорее, умру!.. — крикнула мать Луйена. В крайнем гневе бросилась она на американского офицера и тут же упала сраженная пулей. Убийца, пряча пистолет, лишь пожал плечами и как бы в оправдание пробурчал: «Для самообороны!»

Преступление, содеянное на глазах Луйона, потрясло юношу. Он вдруг словно окаменел. Ни единой слезы, ни единого слова!

В этот момент в управу поспешно ввалился один из вьетнамских офицеров и испуганно доложил, что в районе неожиданно появились отряды Армии освобождения и партизаны. Бой идет почти рядом со «стратегической деревней» Хаотан.

Каратели, толкая друг друга, кинулись к выходу и вскочили в машину. Американский капитан, однако, прежде чем смыться, в дикой злобе выстрелил в грудь бесстрашному юноше.

Жители села Хаотан, узнав о развернувшемся сражении, поднялись на борьбу и вместе с вооруженными силами Освобождения уничтожили проклятую «стратегическую деревню нового типа». Бойцы положили Луйена и Зуйен на лодку и отправили на базу Армии освобождения.

Через три месяца Зуйен была среди самых стойких подпольных работников, действовавших на периферии. А во всех самых крупных операциях Армии освобождения в этом районе участвовал Луйен. Через полгода он стал командиром роты. Слава о храбрости и находчивости молодого командира разнеслась по округе. Когда враги узнавали о приближении подразделения Луйена, их охватывал панический страх. «Хаотанский тигр не пощадит никого!» — передавали из уст в уста офицеры и солдаты марионеточной армии.

Тянулась долгая тихая ночь… Воспоминания о прошлом взволновали молодых супругов.

— Ты еще не спишь? — спросил Луйен жену.

— Нет!.. Думаю о минувших годах, не могу сомкнуть глаз!

— Я тоже!.. Но как много изменилось за это время вокруг…

— Поспи хоть немного!.. Скоро рассвет! Завтра тебе предстоит тяжелый путь… И я тоже должна отправиться далеко!

Зуйен нежно поцеловала мужа. Ее горячее дыхание и слезы радости говорили больше, чем все слова, сказанные ими друг другу. Этой ночью Зуйен и Луйен еще лучше поняли, что их личное счастье неотделимо от счастья своей родины, своего народа.

— Как ты думаешь, этот план боя стоящий? — с такими словами обратился ко мне Тин Зань, показывая схему предстоящей операции.

— Я не очень-то разбираюсь в военных делах. Но думаю, что это смелое решение, — ответил я.

Тин Зань по-дружески потрепал меня по плечу и, тепло улыбнувшись, сказал:

— Я сам, бывает, ошибаюсь в этих делах. Потом стараюсь исправить ошибки. А мои ребята постепенно превращаются в настоящих бойцов, как в регулярной армии. Мы ведь привыкли партизанить. А нужно тщательно, детально разрабатывать операции, тогда будет успех. В чем же ты видишь смелость этого плана?..

— Я не могу это с точностью сказать, но я это чувствую.

Наломав веток, Тин Зань положил их на землю, опустился на эту мягкую подстилку, вытащил кисет, закурил и спросил меня:

— Ты, Хуан, откуда родом, из какой провинции?

— Из Мокхоа.

— В войну Сопротивления это была восьмая зона? Мне доводилось там бывать. Несколько лет воевал там с французами. Суровое место! В ту пору я был еще юнцом, и первый бой, в котором пришлось мне участвовать, был бой с джонками. Это было очень интересно. Одной рукой правишь шестом, другой крепко сжимаешь винтовку. От каждого нашего залпа лодка вздрагивала. С той поры я научился топить вражеские джонки. В прошлом году в Камау мы перехватили несколько вражеских баркасов. Американцы — верзилы, стрелять по ним очень удобно.

Он рассказал мне о своей родине, о деревушке, затерявшейся где-то в Донг-Хап-Мыой.

— Заглядывай ко мне, как кончится война. Угощу тебя такой рыбой, какой ты нигде не попробуешь!

В подразделение я пришел утром. Ё пути был целых десять дней, пробирался по узким тропам согнувшись, так как иначе было невозможно двигаться из-за густо разросшихся над головой и переплетавшихся между собой лиан. В последнем месяце дождливого сезона ливни хлещут не переставая, посмотришь вокруг — все затоплено. Кругом сплошное море. Я измотался невероятно и хотел одного — распластаться на земле и лежать не двигаясь. Прибыв на место, я встретился с Тин Занем. Он угостил меня теплым вареным бататом. Когда я опустился на стул, блаженно оперся спиной на рюкзак и съел несколько клубней батата, он мне сказал: