Нгуен Тяу - След солдата

В землянке постепенно светлело. Снаружи в наступившей тишине раздался робкий крик птицы.

Нэт принялась убирать растрепанные волосы: послушные проворным рукам, они тугим жгутом легли на затылке, оставив на пальцах запах пороха и дыма. Она непроизвольно поднесла к лицу свою руку с тонкими, дочерна загоревшими пальцами. Казалось непостижимым, каким образом только что среди кромешной тьмы, дыма и грохота эти самые пальцы могли так уверенно, будто жили самостоятельной жизнью и обладали особым чутьем, ввести иглу в вену.

После дежурства Нэт вышла из землянки. Ноги были ватными. Ей показалось, будто она возвращается откуда-то из другого мира. Травянистую лужайку возле землянки медицинского персонала взрывной волной сплошь засыпало облетевшими с деревьев зелеными листьями и комьями земли. Все укрытия медсанбата уцелели, никто из раненых и персонала не пострадал. Из-за угла кухни показалась женская фигурка. Нэт узнала в ней Зы. С тревогой заглядывая в глаза подруги, Зы тут же спросила:

– Что с Лыонгом?

– Все хорошо, жив.

– А я уж перепугалась, когда тебя увидела. Ты такая бледная…

Лыонг, приходя в себя, все еще плохо воспринимал происходившее вокруг. Когда его оставляло забытье, он видел одно и то же женское лицо в обрамлении густых волос, возникавшее перед ним при слабом свете занимавшегося утра. Это молчаливое женское лицо сразу же обретало облик Сием, этот глубоко запрятанный в памяти Лыонга единственный женский облик.

…В тот раз, в последнюю встречу в доме Сием, еще ярко горел в очаге огонь, над ним поднимался теплый воздух, а Лыонг, посидев немного, неожиданно стал собираться в путь.

– Я должен идти… - сказал он и, повернувшись к Сием спиной, твердым шагом начал спускаться с лестницы. В доме весело потрескивали сучья, струилось их теплое дыхание, а вдали виднелись холодные скалистые горы, окутанные густым туманом.

– Когда ты вернешься к нам? - спросила Сием, держась за шаткие бамбуковые перила.

– Загляну, когда старик будет дома…

– Ты сейчас опять в Такон?

Из хижины сквозь щели пробивались блики огня. Смущенные, молодые люди стояли молча друг перед другом, и, будто огоньки, так, по крайней мере, казалось Лыонгу, сверкали в темноте глаза Сием.

После этой встречи Лыонг поклялся порвать все, что связывает его с Сием. Порвать, но что? Ведь он никогда не говорил ей о своих чувствах! Нет, он не имел права на чувство к замужней женщине. Это Лыонг твердо решил для себя. Он не хотел, чтобы потом, когда все заблудшие души вернутся к нормальной жизни, к своим семьям, в него тыкали пальцем и говорили, что он, солдат Освободительной армии, увел жену у солдата марионеточной армии. В дни боев к югу от Такона Лыонг решил больше не думать о Сием, и все же, как он ни старался забыть ее, глаза Сием неотступно стояли перед ним, как огоньки, светившие в тумане весенней ночи. Ее глаза преследовали его и здесь, в окопах, неотрывно смотрели на этот клочок земли, где встретились Лыонг и Кием и где решалась ее судьба.

Это трепетное чувство укоренилось в его душе. В тайниках очерствевшего солдатского сердца оставила свой след синяя птица со связанными крыльями и теперь нет-нет да и подавала голос. Хотя пение ее было робким, оно озаряло душу, не давая ей остыть и быть равнодушной. Вот почему женское лицо, столь часто возникавшее перед Лыонгом в забытьи, приобретало черты Сием.

Однажды утром, когда Нэт, как обычно, стала делать Лыонгу переливание крови, он вдруг открыл глаза и назвал какое-то имя. Нэт, подумав, что он опять бредит, осторожно положила руку ему на грудь. Спустя мгновение он успокоился и заснул, непроизвольно накрыв своей большой ладонью ее маленькую руку…

Примерно через неделю Лыонг почувствовал себя лучше и даже поел супу. Ему стало известно, что ранение его было очень серьезным и что все это время он считался самым тяжелым больным в медсанбате. Постепенно он начал сидеть, когда под спину ему что-нибудь подкладывали. Обычно Лыонг любил сидеть у входа в землянку и наблюдать за всем, что происходит вокруг. Под глубоко ввалившимися глазами Лыонга темнели коричневые круги, ослабевшие руки дрожали. Никто не узнал бы сейчас в нем прежнего Лыонга, полного сил и энергии, быстрого и смелого разведчика. Его укрытие, где он так долго неподвижно пролежал на спине, углом выходило на берег ручья. Лыонг жадно вслушивался и ловил все звуки: и веселое пение птиц, и раздававшиеся где-то вдали взрывы бомб, и звонкий девичий смех на тропинке, ведущей из чащи к медсанбату, и чей-то говор, и плеск воды, когда кто-то стирал у ручья.

– Сколько времени я уже здесь? - спросил Лыонг у Нэт. Она, как всегда, сидела у его изголовья и скатывала бинт.

– Чуть побольше недели.

– Здесь недавно бомбили?

– Откуда вы знаете?

– Да вон земли сколько наворочено на берегу.

– Вам пока нельзя долго сидеть.

– Расскажите что-нибудь веселое!

– Да я не знаю никаких веселых историй… Вам нельзя долго сидеть…

– Пожалуйста, еще немного. Простите, я не спросил, как вас зовут? - спохватился, Лыонг, разглядывая нежное, мягко очерченное и спокойное лицо сестры. Его удивляло, почему она так неохотно, будто через силу говорит с ним. - Скажите же, как вас зовут? - переспросил он.

– Называйте меня просто сестрой.

– Но есть же у вас имя?

– Неужели я кажусь настолько старше, что вы все время называете меня на «вы»? - внезапно, с непонятной обидой в голосе и порозовев от смущения, спросила девушка, а бинт еще быстрее запрыгал в ее проворных пальцах.

– Простите, я не совсем понял… Да, да, конечно же… Простите, вы ведь совсем молоденькая, намного моложе меня…

Сейчас Нэт молила только о том, чтобы поскорее сдать это дежурство, которое сегодня казалось ей бесконечным. Сколько еще времени придется просидеть вот так, поддерживая столь нелепую беседу? Нэт по опыту знала, что раненые, долго пролежавшие без сознания, становятся словоохотливыми, как дети, и спрашивают буквально обо всем, что видят рядом. «Что, если он узнает, кто я? - испугалась Нэт. - А чего, собственно, бояться? - тут же подумала она. - Не потащит же он меня сразу за руку в загс!» И сама над собой посмеялась в душе.

Медсанбат вновь сменил свое расположение и теперь находился в роще железных деревьев. По распоряжению доктора Лана Нэт стала присматривать за вновь поступившими, в основном это были легкораненые. Но периодически она наведывалась и к Лыонгу, чтобы посмотреть, как у него заживали раны и восстанавливалось здоровье. Его землянка находилась на противоположном берегу ручья за небольшой рощицей.

Как-то днем Нэт пошла к Лыонгу лесом. Вокруг стояли высокие железные деревья - лимы, дававшие большую тень. Был уже конец весны, и земля стала совсем сухой. Лишь изредка Там, где тесно переплетались ветки деревьев, попадались влажные прогалины. Шумели кронами деревья, высоко в небе слышался вой пролетавших самолетов. Нэт вышла на большую, залитую солнцем поляну, в центре которой стояло высокое дерево с многочисленными распластавшимися параллельно земле, совершенно голыми ветвями. «И что это за причудливое дерево такое?» - удивилась Нэт и тут же улыбнулась, вспомнив, как ее подруга Зы, объясняя дорогу к землянкам тяжелораненых, сказала: «Иди по зарубкам. Как дойдешь до такого очень странного, совсем голого дерева, так и сворачивай!…»