Алексей Гребиняк - Вьетнамский иммельман

— А опознавательные знаки наши были или кубинские? — сменил тему Володя.

— И так, и этак. Сначала с нашими летали, потом ихние нанесли.

— А места там красивые? — поинтересовался Вася.

— Красивые. Взлетишь — и весь остров, как на ладони. Целиком зеленый, тут и там города разбросаны… Ночью летишь — на севере зарево огней во Флориде видно, на востоке, юге и западе — чернота сплошная, — океан… Ха, вспомнилось вот еще… — внезапно усмехнулся капитан. — Было там одно местечко, над которым мы летать побаивались, — крокодилий питомник… Громадный участок джунглей, и речка по нему течет. Мой ведущий все шутил, что там, мол, крокодилов дрессируют, чтобы с американцами воевать… Шутки шутками, но над питомником не летали.

— А кубинцы к вам как относились?

— Да нормально. Рады были, что мы их защищаем. Помню, зашли как-то в магазин, — нам продавец две селедки подарил. Вроде мелочь, а приятно…

— Ага… — вздохнул Ашот. — Сейчас бы селедочки не помешало…

Хлеб для советских инструкторов вьетнамцы выпекали в специально устроенной пекарне, тщательно замаскированной в глубине леса у ручья. А вот с сельдью оказалось сложнее — ее в здешних морях не наблюдалось. Мясо вообще считалось деликатесом и появлялось на столе только по выходным. Хорошо, хоть с чаем проблем не было. Что до вьетнамцев — те вообще в большинстве своем питались рисом, приправленном рыбным соусом.

— Переживем, — хмыкнул Вася. — А с кубинцами трудно общаться было?

— Ну, не сказал бы… — пожал плечами Хваленский. — Как и здесь, часть офицеров по-русски понимала, а так переводчик всегда рядом был. У них там язык основной — испанский, — мы быстро навострились по-ихнему… Простенькие фразы и сами выучили, и понимали немного, когда говорили при нас. Радиообмен чаще всего по-испански вели. На прицел бумажку с командами приклеил — и полетел. А если запутался, и не можешь объясниться, — на русский переходишь. РП с пониманием относились.

— А Фиделя Кастро вы видели? — спросил Володя.

— Ага. Даже фотографировал. Он к нам на аэродром приезжал несколько раз, — то посмотреть на самолеты, то своим кубинцам вручать дипломы… это уже когда мы их переучили на «Балалайки». Один раз на пляже его видел.

— И как он?

— Бородатый, крепкий, взгляд — точно рентген, глянет — как насквозь тебя видит, — усмехнулся Хваленский. — Простой очень мужик, свойский, охраны почти нет, — так, три-четыре автоматчика на джипе, и все. Общался с людьми по-простому, никогда не стеснялся поговорить с кем угодно и где угодно… При мне на пляже рядом с простым народом купался.

— А когда вы кубинцев переучили — что потом было?

— Да ничего… Оставили им свои самолеты, а сами в Союз улетели. Там в карантине две недели — и все, обратно в Кубинку, дальше служить…

Мало-помалу разговор сошел на нет. Капитан снова углубился в книгу, Ашот стал что-то напевать себе под нос, лежа на койке и глядя в потолок, Вася с Володей сражались в шахматы…

Наконец, Хваленский выключил свет:

— Баста, летуны! Всем в люлю!

— Товарищ капитан, — попытался протестовать Вася. — Мне ж три хода осталось сделать…

— Утром доиграешь! Вдруг война, а ты усталый?!

Против такого железного аргумента Вася возразить не смог — и вскоре все четверо уже видели разноцветные сны.

…Утром неожиданно развиднелось, — все облака дружно уплыли куда-то прочь, и солнце торопливо карабкалось в зенит. Полосатый конус-«колдун», по которому определяли силу ветра, возле КДП едва трепыхался — стоял почти полный штиль.

— Будем летать, — решил Хваленский. — Базилио, займешься облетом собранных машин. Володя, Ашот, летаете с курсантами. А я оружие испытаю…

— Есть.

Пока стояло ненастье, техники собрали последние МиГи и отладили мишени. А заодно установили на две уже облетанных «Балалайки» несколько дополнительных фотокинопулеметов, которые при включении фиксировали действия пилота и маневры машины. Из получившихся кадров капитан рассчитывал смонтировать небольшой учебный фильм для летчиков-вьетнамцев. Камеры были установлены на фюзеляжах и в кабинах и включались отдельным тумблером перед началом «боя» — пленки в них надолго не хватало.

МиГ-21 помимо пушки мог вооружаться еще и ракетами с тепловым наведением или блоками неуправляемых реактивных снарядов, поэтому Хваленский приказал подготовить по одной машине с каждым типом вооружения. К десяти утра самолеты в полной готовности стояли на рулежке в ожидании вылета. Рядом с ними стояли МиГи-мишени; чуть поодаль выстроились три «Балалайки», которые должен был облетывать Базилио, а еще дальше — спарки Володи и Ашота. С другой стороны полосы, на рулежке, как всегда маячило вьетнамское дежурное звено. «Спарки» заправили первыми, потом наступил черед истребителя капитана и МиГов-мишеней, и только после — машин Базилио.

В половине одиннадцатого взлетел Ашот, спустя четверть часа поднялся в воздух Володя. Еще через пять минут Ашот, закончив выполнение своего полетного задания, приземлился, и на старт начали выруливать капитан с напарником-вьетнамцем. Базилио уже сидел в кабине первой своей машины, дожидаясь, пока командир освободит полосу.

Первым взлетел вьетнамец, следом — капитан. Едва он оторвался от земли, и под самолетом промелькнул конец полосы, как тревожно зачастил руководитель полетов:

— Внимание, внимание! Воздушная тревога! Я — «Тигр», всем кто в воздухе — немедленно посадка! Я — «Тигр», всем кто в воздухе — немедленно посадка! «Лев-четыре», готовность к взлету! Воздушная тревога! Как поняли, прием?!

— «Тигр», я «Леопард-один», понял, — Хваленский мысленно выругался, прикинув, что теперь придется разворачиваться и садиться с полными баками и не истраченным боекомплектом.

— «Тигр», я «Леопард-три», понял, — голос Володи был спокоен, словно все шло, как надо.

— «Тигр», я «Пантера-два», понял, — столь же невозмутимо ответил вьетнамец, летевший на МиГе-мишени.

— «Тигр», сажайте вначале второго и третьего, — произнес Хваленский. — Повторяю, второго и третьего сажайте первыми, у них мало топлива и оружия.

— «Леопард-три», «Пантера-два», вам посадка. Ветра нет, заходите курсом один-восемь-три…

— Вас понял, выполняю…

— Есть, выполняю…

Чуть выше капитанского МиГа пронеслась встречным курсом Володина «спарка», потом далеко впереди развернулся вьетнамец на своем МиГе. Разминувшись и с ним, Хваленский также лег на обратный курс.

— «Тигр», я «Леопард-один», как далеко американцы?

— Около тридцати километров. Успеете сесть.

Далеко впереди Хваленский видел «спарку» и МиГ-мишень, которые уже бежали по полосе. За их хвостами трепыхались тормозные парашюты.