Андрей Ефремов - Кавказ в воде

— Сволочь!.. — оперативник в великом раздражении стал очищать лежащие на столе бумаги от налипших к ним икринок…

После очередной «установки» — обычная ментовская работа по выявлению бандитов в городе, по адресам, Влад, прибыв на ПВД, помылся, привёл себя в порядок, направился в столовую на ужин. Столик он себе облюбовал самый дальний, незаметный, подальше от всех. Сидит, не спеша ужинает, мысли в голове гоняет. Ужин как ужин, как и у всех, разве что в меню ничего свиного. Тут и центральный друг — Пират подоспел, запрыгнул на лавочку, жмётся к приятелю и ждёт угощения. Влад выудил из тарелки кусочек мяса, положил перед котом, погладил, почесал за целым ухом — уже веселее, не так тоскливо.

Возле столика нарисовался оперативник — Рамзан, в красивом новом пиджаке и с подносом в руках, сесть ему негде вот и подошёл к Владу. Молча скинул кота ногой, сел рядом с Владиславом, ткнул локтём в бок:

— Подвинься, якут, расселся тут… — рабочий фон в столовой как-то сразу поутих, наступила тишина. Все усердно кушают, но за интересной обстановкой неприметно наблюдают. Оглянувшись на усевшегося рядом, на полу, наглого Пирата, Рамзан буркнул, — сволочь, котяра…

Кот на замечание не реагировал, будто это вовсе и не к нему относится: сидит, облизывается, а вот Влад возмутился:

— Слушай, с котом — понятно, он ваш, а что ты п`отив якутов имеешь? Что-то не пойму.

— Да ты кто такой!?.. — опешил Рамзан: такой «наглости» он явно не ожидал. Стал вертеть головой в поисках поддержки, но никто встревать в назревающий конфликт не желает, поэтому вопрос повторил, — … тыкто такой!?..

— А тыкто такой!? — отложив ложку, резонно спросил и оппонент.

— Я - чеченец, — гордо отвечает опер, — а тыкто такой!?..

— Нет, тыкто такой!?

В общем — краткая беседа молодых людей, по всем канонам жанра, должна закончиться в коридоре. В фойе Рамзан бьёт Влада в нижнюю челюсть, чуть ли не одновременно Влад колотит Рамзана в верхнюю — из носа брызнула кровь, и на этом мордобойство закончилось: обоих зажали чеченские менты выскочившие со столовой, правда предварительно двое разлетелось в стороны от вихря по имени Владик. Но обидеться не решились, или не поняли ничего. Шум, гам, над шумливой колышущейся массой возвышается побагровевшее лицо Владислава. Оппоненты пытаются вырваться из рук, матерятся, слюной брызгаются; у Рамзана при этом на пиджаке со специфическим звучанием, перекрывшим людской гомон, рвётся левый плечевой шов — тесноват оказался смокинг; Рамзан глянул на источник звука, ещё пуще разошёлся, в итоге и правый порвался — крупно не повезло парню. Теперь он дошёл до такого состояния, когда разум теряется: глаза сверкают, лицо перекосилось, глаза сплющились как у якута, пистолет из кобуры норовит вытащить:

— Закон, — кричит, — адат, адат!.. — дружки его кое-как, но сдерживают. От Владика отлетел ещё один с изумлённым лицом.

— Прекратить латар [27] Латар — драка (чеч). ! — откуда-то появился Бухари — командир СОБРа. От негодования он даже языки смешал, — что здесь происходит!?

Влад с Рамзаном — люди, в отличие от других, весьма дисциплинированные, можно сказать — пример для подражания: тут же успокоились. Но всеобщий галдёж не прекратился — даже секундной паузы не было. Все присутствующие переключили внимание на Бухари и стали тому что-то эмоционально и громко объяснять; Рамзан — поправлять и натягивать рукава; Владик — глубоко дышать.

— Ладно, друзья, вечером драться будете! — принял решение командир, — разойдись!

Заходящее солнце, пробиваясь своими лучами сквозь широкие окна, слепило глаза, бойкий ветерок игрался со шторами. По этой причине Хизир, как ни напрягался, не мог найти таинственный, непонятный и совершенно ему не нужный угол гипотенузы и, причём, в квадрате. Во дворе пацаны играют в футбол, радуются жизни и весне, а ему приходится корпеть над задачником: мама недавно пришла со школы, с родительского собрания, где сделала соответствующие выводы, а мучиться и страдать в итоге приходится ему, Хизиру.

— Хи-и-зя-а! Хи-и-зя-а! — под балконом кричит явно Владик. Кличет каждые двадцать минут.

— Владик, не мешай, Хизир никуда не выйдет, он занимается, уроки делает, — подробно объясняет ситуацию мама, — вам лишь бы футбол гонять, а Хизиру в шестой класс переходить надо.

— Понятно…

— Как мама-папа?

«Конечно, нормально, что с ними будет то?» — тоскливо размышляет Хизир, грызя колпачок авторучки.

— Нормально, тётя Женя (Жаният), — отвечает Владик, — ну, ладно, я пошёл, алгебру доделать надо…

— Привет им передавай, я попозже к вам зайду!

«Теперь и Владьке попадёт» — сквозь колпачок нервно пробился кончик стержня, — «По любому попадёт… Ладно, гипотенузу нашёл, квадрат остался»…

После каждого школьного собрания родители Владика и Хизира допоздна устраивали, как однажды метко выразился Владик — «кухонное собрание», где обычно в деталях обсуждали фильмы, которые просмотрели сбежавшие с уроков отпрыски, поведение и оценки за домашние задания. Отцы при этом грозятся «всыпать по первое число» своим чадам, мамы более склонны к педагогическим методам воздействия. Значит, с завтрашнего дня про улицу можно забыть на неделю: родительский контроль будет жесточайший.

— Хи-и-зя-а! Хи-и-зя-а!

Теперь мама не слышит: она в другой комнате.

— Чего орёшь, Влаха!? Потише говори.

Под балконом стоит толпа возбужденных дворовых пацанов, Владик, видно, не в состоянии спокойно устоять на месте, и жестами демонстрируя чуть ли не бой с тенью, задрав голову вверх, громко шепчет:

— Наших возле рынка «централовские» побили, погнали, мочить будем!..

— …Всех собрали, ты один остался!

Хизир осторожно заглянул в комнату, мамы не видно.

— Ага, сейчас…

Перелез через ограждение, ухватился за водосточную трубу, шустро спустился. Первый этаж — не страшно…

Заходящее солнце, пробиваясь своими лучами сквозь прошибленные тяжёлой артиллерией отверстия в высотных зданиях, слегка позолотило верхние этажи соседних прокопченных зданий, и создавало на их густо прострелянных стенах причудливые корявые тени — день подходил к концу, наступали сумерки. Посвежело… Не успел Влад проникнуться лирическим настроением, как поступил официальный вызов к Бухари. В комнате у Бухари ничего лишнего и чистота идеальная. Надо признать — чистоплотность — характерная черта ингушей и чеченцев. Пользуясь случаем несколько строк, считаю необходимым, нужно уделить и этому немаловажному моменту.

Чуть позже, после всех этих печальных катавасий, Владислав обратил внимание на развешанные там и сям листки бумаги с красивой арабской вязью. В столовой Бухари разъяснил — «Соблюдай гигиену, дабы множились дни твои»; а в чистом отхожем месте уже Рамзан перевёл — «Не вставай на унитаз ногами, дабы не упасть тебе и не лишиться здравого смысла». Строго соблюдалась и духовная чистота: чуть ли не в каждой комнате для сотворения намаза-молитвы в строго определённое время суток висели лунные календари.