Георгий Свиридов - Черное солнце Афганистана

— Мы эту тайную змею, которая затаилась на аэродроме, найдем и отрубим ей голову! — возмущенно сказал Саид Азамат.

Начальник ХАДа уже не раз давал подобные обещания. Но почему-то поиски «тайной змеи» затягивались.

В тот же вечер диктор «голоса Америки» в последних известиях коротко рассказал о том, как советские войска почти неделю не могут сломить мужественную оборону отважных защитников в Панджшерском ущелье, и отдельно сообщил «о подвиге отважного борца за свободу Афганистана, который под Джелалабадом сбил два советских вертолета».

Гришин знал, что в Джелалабаде нет американского корреспондента. Следовательно, сведения передаются по отлаженной тайной связи.

Есть над чем задуматься и поразмышлять.

Положение усугублялось. Короткой победоносной акции не получилось. Как не получалось и общего положительного результата от ввода советских войск. В Москве и в правительстве, и в генеральном штабе почему-то не учли общеизвестного древнего понятия, что Восток — это совсем не Запад. Если использование советских войск в Венгрии и Чехословакии обошлись без тяжелых внутренних последствий, то, как казалось высокому руководству, и в Афганистане все произойдет так же успешно.

Но здесь так не получилось.

По заключенным договорам и новым заявлениям Советский Союз взял на себя обязательство ограждать Афганистан от внешней агрессии. А на самом деле что вышло? Получился перекос совсем в другую сторону. Советские войска оказались втянутыми в жестокую гражданскую войну. Они очутились в двойственном положении — не оккупанты и не защитники народа. А в силу сложившихся обстоятельств, были вынуждены защищать вождей Апрельской революции, которые не находили согласия между собой. Защищать их от явных и скрытых политических врагов, от вооруженных противников, от внутренних сил оппозиции. Войскам поставили задачу не на закрытие границы от внешних врагов, а ориентировали их на ведение войны внутри самой страны.

Однако все надежды властей Кабула на скорую стабилизацию обстановки в стране, которые они связывали с пребыванием советских войск, не оправдались и дали обратный результат. Вооруженная внутренняя борьба, по сути — самая настоящая гражданская война, в которую постепенно втянули советские воинские части, приобрела иной характер. Она превратилась партизанскую.

Советские же регулярные войска, оснащенные мощной современной боевой техникой, нацеленные на ведение крупномасштабных боевых действий против серьезного противника, по существу, оказались в странном и явно невыгодном положении.

Они были не подготовленными к войне с мелкими и чрезвычайно мобильными вооруженными группами. Да еще в горно-пустынной местности со сложным рельефом. Попытки командования организовать наступление и преследование отрядов мятежников крупными войсковыми соединениями по правилам классической войны, должного эффекта не давали и ощутимого результата не приносили.

Мобильные отряды душманов, прекрасно знающие местность и умело использующие горный рельеф, как правило, нападали внезапно и быстро скрывались. Они исчезали, используя известные только им тайные проходы. Они успевали увести свои основные силы от преследования и неминуемого разгрома. А советские войска несли ощутимые и, по существу, неоправданные потери в людях и боевой технике.

Однако главные причины военных неудач, как думал Гришин, лежат не в военной сфере, а в политической. Стали очевидны издержки от ввода в страну регулярных войск соседнего, пусть и дружественного, но чужого государства. Советское руководство и военное командование, не учло особенности восточного менталитета, проигнорировало национальный и исторический фактор.

А многовековая история Афганистана наполнена борьбой с различными завоевателями. Они нападали как с Востока, так и с Запада, но никогда не добивались победы. В сознании афганца издавна и прочно укоренилось убеждение, что любой чужестранец, который пришел в страну с оружием в руках, пускай даже с самыми благими намерениями, — это враг, это захватчик, оккупант.

Таким образом, само присутствие советских войск в Афганистане, стало не только объединяющим стимулом для оппозиционных группировок, но и важным дополнительным фактором роста национального самосознания. А это было умело использовано врагами Апрельской революции и стало главным идеологическим и политическим лозунгом патриотического и религиозного звучания. Он встретил понимание и поддержку в разных слоях многочисленной части афганского населения, особенно в сельских и горных районах. Там открыто зазвучали призы к «священной вооруженной борьбе» с иностранными оккупантами, с захватчиками, «коммунистическими колонизаторами», с нашествием безбожников, врагов ислама, неверных…

Раньше Гришин читал в специальной литературе, а здесь убедился в еще одном удивительном феномене, который характерен для людей Востока и особенно Афганистана и совсем не понятен людям Запада. Так исторически сложилось, что главными носителями высокой идеи национальной независимости являются здесь не передовые и образованные представители народа, а самые отсталые и, по европейским меркам, самые малокультурные и неграмотные афганцы, особенно горные племена. Но эти племена, к тому же, и самые воинственные и самые подготовленные к ведению боевых действий. Они и стали опорой, основным ядром оппозиции в партизанской борьбе с регулярными частями и афганских, и советских войск.

Этому в немалой степени способствовала еще одна существенная ошибка советского командования. В составе войск, которые вошли в Афганистан, большой процент составили представители среднеазиатских народов — узбеки, таджики, туркмены, киргизы. Очевидно, командование прямолинейно и наивно полагало, что воины этих национальностей быстро установят контакт с местным населением, найдут понимание у родственных народов, проживающих в Афганистане. Однако на деле это дало обратный результат…

Пуштунские племена, ставшие основой партизанского движения, многие века враждовали с национальными меньшинствами, с представителями именно этих северных народов. А появление узбеков, таджиков, туркменов из чужой страны было воспринято пуштунами, как открытый вызов. Как прямая поддержка национальных меньшинств, издавна проживающих в Афганистане — все тех же узбеков, таджиков, туркменов, киргизов, хазарийцев… В этом пуштуны увидели ущемление своих собственных традиционных прав, сложившихся устоев, подрыва своего верховенства. Этой ошибкой Москвы незамедлительно воспользовались реакционные силы, агитируя пуштунов против «неверных», усиливая неприязнь к советским воинам…