Олег Татарченков - Группа сопровождения

— И ради своего эгоистического познания ты готов приносить неудобства своим близким людям?

— Удобной на сто процентов для всех даже подушка быть не может. Время от времени ее нужно взбивать.

— Это слишком сложно для меня.

— Ты уходишь? У нас же еще есть время.

— Да. Сегодня мне звонила подруга, у нее вечеринка. И если уж с театром не получилось…

— Я не понял: ты собиралась в театр или на встречу со мной?

— Извини, мне пора.

…На оперативную планерку Уфимцев пришел злой. Устроившись на последнем ряду актового зала за спинами оперов и пэпээсников рядом с другими журналистами, слушая наставления милицейского начальства, обращенные прежде всего к сотрудникам, Игорь закипал еще больше:

«Каждый раз одно и тоже! Мероприятие ради «галочки», а ты будь ласка — присутствуй, освещай. Ночь — к коту под хвост, а результат, будет ли он еще?»

…-Садись, корреспондент! — долговязый старший лейтенант в шинели предупредительно распахнул заднюю дверцу видавшего виды «уазика», — Будем вместе кататься. Авось кого-нибудь и поймаем. Наша территория — Ленинский район. За последнюю неделю там четырнадцать раз шапки срывали. По два грабежа в день. Многовато…

— Если никто из этих гавриков не попадется? — спросил Уфимцев.

— Мы работаем в обычном режиме патрульной группы. Если что-то на нашем маршруте случится — нас тоже дернут. Так что скучать не придется.

Машина вырулила из длинного ряда милицейского транспорта, вытянувшегося вдоль здания с колоннами, известного всему городу как «серый дом», и устремилась по проспекту Октября.

Рация затрещала-заголосила минут через десять.

— Кража со взломом, — обернулся к Игорю старлей, — Сейчас подскочим к месту происшествия, подождем оперативную группу и покатим своей дорогой.

Долговязому офицеру понадобилось всего минут пятнадцать, чтобы осмотреть разбитую дверную коробку, снять показания с пострадавших — заплаканной женщины лет тридцати пяти и угрюмого четырнадцатилетнего подростка, ее сына, составить список пропавших вещей, сделать выводы и сообщить подъехавшим операм:

— Так, украдено две кожаные куртки, видеомагнитофон с кассетами и две золотые цепочки. Друганы вот этого парнишки постарались, — он указал на подростка, — Вчера, когда мамаша на работе была, они винишко здесь дули и расположение в квартире выясняли заодно. А сегодня, как только пацан в училище пошел, квартирку и обнесли. Вот список вчерашней компании, — он протянул листок бумаги двум крепким парням в штатском:

— Одногруппники этого малого. Можете проверить, сегодня в ПТУ их не было, так что алиби у них не будет. А заправляет этой компанией блатарь по кличке «Костыль», скорее всего, он и взламывал входную дверь.

— О Костыле тебе тоже пацан сказал? — спросил Уфимцев, когда они садились в машину.

— Нет, он его не знает. И вчера Костыль за портвешком с ними не сидел. Зачем ему светиться…

— В таком случае ты — экстрасенс.

— Элементарно, Ватсон. Я здесь три года участковым отработал. Сейчас в угро перешел, но обстановочку на своей бывшей территории продолжаю отслеживать. На всякий случай. Этого Костыля я уже года полтора назад брал за аналогичное дело. Недавно он освободился по условно-досрочному, «удо», как у нас говорят. Все сходится.

— Не жалко раскрытое преступление другим отдавать?

— Ну, оно еще не раскрытое. Этого Костыля нужно поймать, вещички найти, доказуху собрать, чтобы дело в суде не развалилось. В общем, работы у опера много. Это только в кино просто: поймал жулика — и дело раскрыл. Так что работать по нему мне еще придется.

Круг на машине по стремительно пустеющим и темнеющим улицам, второй, третий… Фары выдергивают из черноты позднего вечера запоздалого прохожего, торопливо вышагивающего домой. У коммерческих ларьков маячат покачивающиеся фигуры, которые, едва увидев патрульную машину, стремятся исчезнуть в ближайшей подворотне.

— С шапками нам сегодня не повезло, — вздохнул старший лейтенант, — И повезло гражданам. Глупость все это: рейды, массовые операции. Только дурак может не догадаться, что мы затеваем, если увидит целую вереницу машин около УВД. Нормальный же уголовник, заметив повышенную активность ментов, предпочтет отсидеться. Прямо в пивняке-стекляшке напротив УВД устрой себе наблюдательный пост и отслеживай…

— Показуха? — полувопросительно заметил Уфимцев.

— Она самая, — кивнул головой милиционер, — Коммунистов за показуху ругаем, а демократы чем лучше? Да я этих шапочников в ходе спокойной оперской работы больше наловлю, чем во время всех этих облав и усилений.

— Размах на рубль, удар на копейку, — усмехнулся Уфимцев, — Так я свой материал и назову.

— Называй как хочешь, только на меня не ссылайся, — ответил милиционер, — Не хочу пистон от начальства получать. А вообще… Надо же тебе какой-нибудь забойный репортажик сделать, а, корреспондент? Хочешь на настоящий воровской притон посмотреть?

Уфимцев в ответ скроил такую физиономию, что старший лейтенант сразу же повернулся к водителю и приказал:

— Саня, вези нас на улицу Кудрявцева. Посмотрим, что там за публика. Знаешь, какой дом?

— Кто же его не знает, — кивнул головой сержант.

Проследовала анфилада темных дворов и переулков, и перед Игорем предстал ряд желтых двухэтажных домов постройки конца сороковых — начала пятидесятых годов.

Неуловимая «нерусскость» в покатости их крыш, угловых балкончиков, высоких узких окон напоминала, что строились эти дома еще пленными немцами. И факт, что они, пребывая с той поры без какого-то ни было капитального ремонта, дожили до наших дней, служил доказательством, что фрицы к любому делу относились серьезно и пунктуально — будь то война против русских, или возведение жилья для них же.

В Ленинском районе Ярославля такое жилье занимало ни один микрорайон, возведенный для рабочих расширяющегося моторного завода. «Пятерка», — так называли это место в городе из-за номера маршрута трамвая, ходившего здесь. Со временем жилье ветшало, в бесчисленных комнатах бесконечных коммуналок оседали потомки первых пролетариев завода, прошедшие «зоны» и «пересылки», превращая «Пятерку» в обычное полукриминальное рабочее предместье, находившееся всего десятке минут езды от центра города — своеобразный отстойник «центровой» преступности.

Спальные районы — гиганты, Северный жилой район, он же Дзержинский, и Заволжский (название которого о местонахождении говорило само за себя), отсеченные от исторического центра промышленными зонами, появились позже. Населенные выходцами из крестьян, шедших на стремительно растущие заводы одного из крупнейших промышленных центров России, он позже примут эстафету лидерства в мире преступности, став основой бандитизма в новой эпохе.