Майкл Уолш - Сыграй ещё раз, Сэм

Голос Майлза потребовал внимания.

— Мы считаем, что лучший способ устранить герра Гейдриха — граната. Мистер Ласло представил нам убедительные доводы в пользу такой атаки во время одной из ежедневных поездок Гейдриха по городу.

Майор Майлз, решил Рик, отнесся к задаче строго по-деловому, без эмоций. Майлз — хороший британский офицер. Из него вышел бы хороший гангстер.

Сэр Гарольд указал на крупномасштабную карту Праги.

— Один из аргументов в пользу такого плана — самый характер пражских улиц. Средневековый город сохранился практически нетронутым, что позволяет потенциальным ликвидаторам подобраться близко почти незамеченными. По тем же причинам применение снайперов менее желательно. Ствол, торчащий из открытого окна, слишком заметен.

— Вы имеете в виду, для снайперов это слишком опасно? — спросил Рено.

Губы майора Майлза дернулись под стриженой щеточкой усов. Он и без того был невысокого мнения о французах, а после их жалкого выступления против немцев в 1940-м оно упало еще ниже. Воля бы Майлза — лягушатникам вообще не было бы места в этой операции. Но военные союзы сводят в одной палатке странные компании, и к тому же надо умаслить Свободную Францию.

— Нет, мсье Рено, — поправил майор. — Я имею в виду, что слишком велика опасность провала. Это может поставить под серьезную угрозу успех всей миссии и, соответственно, подорвать авторитет правительства Ее Величества.

— А этого допустить, конечно, никак нельзя? — вставил Рено.

— Нельзя, — ответил майор, не замечая сарказма. — Яд тоже не подходит, поскольку предполагает определенную близость между ликвидатором и мишенью, что мы можем, конечно, попробовать, но не можем твердо гарантировать. То же, разумеется, можно сказать и о закалывании. Таким образом, граната остается самым рациональным и эффективным подходом к устранению Гейдриха. — Губы майора изобразили фигуру, которая у него сходила за улыбку. — К тому же тогда у наших людей максимальные шансы скрыться. В конце концов, мы не самоубийцы.

— Я бы не был в этом так уж уверен, — сказал Рик.

— Джентльмены, — вмешался Ласло. — Майор прав. Все должно пройти и пройдет безукоризненно. Мы не можем допустить недопонимания, даже малейшего. И нам нельзя поступиться собственной безопасностью. — Он посмотрел на Рено, который ответил кротким взглядом.

Снова заговорил майор.

— Правительство считает, что в интересах наших военных действий должно поддержать эту операцию полностью и безоговорочно, — сказал он. — И еще я должен добавить, что план одобрен лично президентом Эдуардом Бенешем и ратифицирован чешским правительством в изгнании.

Рик взмахнул зажженной сигаретой:

— И какие роли у нас с Луи?

Ответ у майора был наготове:

— В лице мистера Ласло мы имеем представителя центральноевропейского сопротивления Гитлеру. В лице капитана Рено — новоопределившегося представителя Свободной Франции. А мистер Блэйн, — майор кивнул на Рика, — олицетворяет промышленную мощь и великий дух Соединенных Штатов Америки.

Помимо воли Рика охватила гордость за родину. Давно с ним такого не бывало. С 1935 года не проходило и дня, чтобы Рик не вспоминал Нью-Йорк, но лишь сейчас впервые столь остро почувствовал себя американцем.

— У герра Гейдриха имеется ряд слабостей, — сказал Виктор Ласло. — Он много пьет. Чрезмерно самонадеян и оттого излишне беспечен. Решительно неверен жене, которая старается как можно больше времени проводить в Берлине. Обожает общество красивых женщин — может показаться, что неумеренно.

Не приходилось ломать голову, кому это может «показаться».

— Гейдрих — начальник имперской службы безопасности, но, как мы себе представляем, его собственную защиту возможно расшатать и взломать.

— Не так уж мудрено, — прибавил Рик. — Я читал, что он разъезжает по городу в открытой машине.

— Это так, — согласился Ласло, — но это знание бесполезно, если мы не знаем его графика и маршрутов. Логово Гейдриха надежно защищено стенами замка Градчаны. Кто-то должен близко подобраться к Гейдриху, не вызывая подозрений.

— Другими словами, нужен шпион в его резиденции.

— Именно.

— И кто это будет?

— Я, — тихо сказала Ильза.

Рик дернулся, уронил пепел с сигареты. Да уж посылали бы прямиком в ад, следить за сатаной.

— Я горд сообщить, что моя жена Ильза согласилась стать нашим внедренным агентом в канцелярии Гейдриха, — сказал Виктор. — Так сказать, нашими глазами и ушами в главном управлении самого рейхсзихерхайтшауптамта.

— Да вы смеетесь, — сказал Рик.

— Ничуть, — ответил Ласло. — Я абсолютно серьезен. Ильза тоже.

Рик посмотрел на Ильзу, но взгляд ее был непроницаем, а губы не шевельнулись. Все ясно. Для Виктора это не безличная военная операция, как для майора Майлза. Это личная обида Ласло на Рейнхарда Гейдриха, жесточайшая вражда.

Ласло поднялся и заходил по комнате. Рик, готовясь к проповеди, снова закурил.

— Такой случай нанести удар по тиранам, какой выпал нам, немногим достается в наше время. Если бы я мог, я бы уничтожил самого Гитлера. Но мы не можем. И значит, как ни досадно, будем довольствоваться одним из его клевретов. Человек, которого мы хотим убить, — Рейнхард Гейдрих.

— Сказали бы: «я хочу убить», — возразил Рик. — Он ведь засадил вас в концлагерь. Мне уже чудится, что это личное.

— Хорошо, — равнодушно сказал Ласло, — которого я хочу убить.

Рика в который раз озадачила невозмутимость этого человека.

— И все же что-то мне тут не нравится. Нет, не план, не гранаты и не как мы их будем бросать. Это ваше дело, не мое. Вы спецы. Говорю же, мне чудится тут что-то личное, и я готов это повторить. Мне это не по нутру. Мне в свое время пришлось кое-кого прикончить, и я этим не горжусь. Была война, и приходилось убивать — будь то в Ньй… — Рик осекся. — Будь то в Испании, в Африке или еще где. Но если убиваешь, убивать надо быстро и наверняка, не то жертва сама нападет на тебя в ярости. Потому что и для нее это станет личным.

Заговорил Рено.

— Должен сказать, что мой друг Ричард прав, — начал он. — Я ничуть не сомневаюсь в искренности намерений мистера Ласло и в их происхождении. Короткой прогулки по любому из концентрационных лагерей покойного майора Штрассера довольно, чтобы отбить аппетит у кого угодно. Но мне сдается — если позволите высказаться гражданину Франции и подлинному наследнику Декарта, — что не эмоции должны решать дело.

Майор Майлз глянул на Рено с невольным уважением.

— Я не могу вполне выразить, как серьезна эта миссия, — сказал он, — и какое значение придает ей наше правительство. Всех вас здесь выбрали за способности, а не за эмоции.

— Я и не знал, что побывал на пробах, — заметил Рик.