Леонард Рейнолдс - Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике

«И каждому воздастся», – подумал я. А потом это случилось. Ливень снарядов обрушился на палубу, сокрушая все на своем пути. На мостике как-то внезапно стало много шума и света. Мой мозг впал в непонятное оцепенение. Я даже шума больше не слышал – мною владело только удивление, потрясение, замешательство. Через какое-то время я обнаружил себя лежащим и с трудом поднялся на ноги, отчаянно пытаясь вернуть себе способность соображать.

Оказалось, что я все еще сжимаю в руке микрофон, и я потратил еще некоторое время, тупо разглядывая его. Потом я вспомнил, что меня сильно толкнуло в спину, а когда я провел ладонью по лицу, оказалось, что оно мокрое и липкое.

Затем я осмотрел мостик и заметил движение. «Слава богу, – подумал я, – они живы». Рулевой Ходжес зашевелился и встал на колени возле штурвала, который он так и не выпустил из рук. Правда, повернуть штурвал оказалось невозможным.

– Штурвал не вращается… поврежден, – сообщил он, не обращаясь ни к кому конкретно. Просто о поломке следовало доложить, что он и сделал.

– Ты жив, Водж? – окликнул я.

– Вроде бы, – послышался в ответ слабый голос, – только меня, кажется, ранило в ногу. Ровер, что там со штурвалом?

Размышлял я, как мне показалось, целую вечность, но в конце концов сообразил, что произошло. Одним из снарядов сорвало с мачты антенны и навигационные огни, и теперь они причудливой гирляндой опутали штурвал. Я методично распутал штурвал и позвал Майка. Он уже был на мостике. В момент взрыва он находился в штурманской рубке, но быстро ухватил суть ситуации.

– Какой курс, Майк?

Я понятия не имел, каким курсом мы шли, и без бинокля не мог разглядеть, есть ли в пределах видимости другие наши лодки. Даже эсминца не было видно, но об этом я как раз нисколько не сожалел. Я взглянул на компас и понял, что нас крутит на месте. Как долго это продолжается? И куда нам теперь идти? Майк моментально сообщил нужный курс, и я стал поспешно обозревать ночную темноту в поисках хоть каких-то признаков других лодок.

Я не обнаружил ничего и почувствовал, как тоскливо заныло сердце. Но тут захрипел динамик радиотелефона.

– Привет, Водж, это Томми. У вас все в порядке?

Знакомый голос моментально заставил меня поверить в то, что жизнь – прекрасная штука. Понятно, что Тома еще надо было обнаружить, но он был где-то рядом и искал нас. Мы больше не были сами по себе! Мы были частичкой единой команды.

Я взял микрофон, нажал кнопку и ответил:

– Привет, Томми, это Ровер. Думаю, у нас все нормально. Тряхнуло немного, но ничего, обойдется. Хотелось бы побыстрее найти тебя.

– Я вас вижу, – последовал немедленный ответ. – Сейчас я пускаю дым. Ты меня видишь?

Я снова обвел взглядом горизонт, заметил белое пятно на фоне черноты ночи и с облегчением вздохнул:

– Все хорошо, Томми, я тебя вижу. Постараюсь подойти.

Я приказал «Полный вперед» (2400 оборотов) и почувствовал, как лодка прыгнула вперед. Почти одновременно над нашими головами повис осветительный снаряд – теперь мы купались в золотистых лучах его света. Неужели это эсминец разыскивает свою недобитую дичь?

На залитом светом мостике теперь без труда можно было разглядеть картину происшедшего. Водж и рулевой сидели прислонившись к переборке – оба были ранены. На левом крыле мостика, примерно в ярде от возвышения, на котором я стою, управляя огнем, лежало безжизненное тело – Смит. На мостике появился малыш Нобби Ватт – стрелок орудия Y:

– Сэр, боюсь, Джеймсона убило, а Макивен и Орм, которые были у орудия Х, оба ранены.

– Взгляни, что там, Майк, – сказал я, – а я пока попробую разобраться здесь.

Теперь мы быстро догоняли 663-ю, поэтому я снизил скорость, занял место в строю и передал штурвал старшему матросу. У Воджа шрапнелью разворотило бедро и часть спины, у рулевого тоже пострадали ноги, а у Пикока все лицо было в крови.

Я помог раненым спуститься вниз и, как мог, оказал первую помощь. В процессе возни с бинтами я вспомнил удар в спину, как сильно саднило лицо и что на ладони, которой я провел по лбу, я видел кровь. Очевидно, я тоже был ранен, но ведь у меня ничего не болело!

Майк тоже занимался не самой приятной работой. Джеймсон погиб – в этом не могло быть никаких сомнений. 20-мм снаряд разорвал ему спину. Макивену – жизнерадостному парнишке из Ливерпуля – оторвало ногу, и она висела на лоскутах кожи и обрывках сухожилий. Майк никак не мог перевязать рану и остановить кровь, поэтому принес лезвие и, преодолевая тошноту, ампутировал ногу, после чего тщательно замотал обрубок полотенцем.

Все это время Макивен оставался в сознании и хранил полное спокойствие. Он видел, как Майк выбросил за борт страшный сверток, и поинтересовался:

– Это была моя нога, сэр?

Его приятель Орме тоже был в тяжелом состоянии – их обоих нельзя было никуда переносить. Нобби Ватт вызвался присмотреть за ранеными и в течение четырех часов до возвращения в Бастию ухаживал за ними лучше любой медсестры. Он делал все, чтобы облегчить их страдания, и через каждые 20 минут немного ослаблял жгут на ноге Макивена.

Все было против нас. В довершение ко всем несчастьям поднялся сильный ветер и, естественно, волнение. Водяная пыль быстро промочила всех, находящихся на палубе. Мы завернули раненых в одеяла и накрыли сверху брезентом. Оставалось только молиться, чтобы погода улучшилась.

Следующие четыре часа стали сущим кошмаром. Когда рассвело, я заставил себя посмотреть на Смити. Он не страдал – беднягу убило на месте. Фанерная дверь в задней части мостика была разбита и продырявлена в нескольких местах. Изучая повреждения, я неожиданно понял, в чем дело. Вряд ли стоило удивляться, что у меня ничего не болит. Я не ранен – на мне кровь Смита. А по спине меня ударили обломки надстройки. Отдав свою жизнь, Смит определенно спас мою, приняв на себя основной удар. Он был хорошим товарищем и пользовался всеобщим уважением. Нам всем его будет не хватать.

Я накрыл его флагом, который взял из шкафа, кстати тоже разбитого, и продолжил осмотр лодки. Двигатели не пострадали, впрочем, это понятно, ведь основные повреждения нанес страшный взрыв 20-мм снаряда, который настиг нас с кормы. Надстройка зияла пробоинами, но беглый осмотр румпельного отсека не выявил опасных пробоин в подводной части корпуса.

Мы медленно прокладывали себе путь через бушующее море, и вот наконец прямо по курсу показались древние стены Бастии. На причале нас уже ожидал главный хирург базы и две машины. Он перепрыгнул на борт даже раньше, чем были завершены швартовные операции, и я отвел его к раненым. Тут же как из-под земли возникли помощники с носилками, и Макивен и Орм были отправлены в госпиталь. За ними последовали Водж, рулевой и Пикок.