Евдокия Мухина - Восемь сантиметров: Воспоминания радистки-разведчицы

Оказывается, в глубине пещерки пристроилась сова. Как она сюда попала? Ей днем положено спать, но ведь дерево с дуплом могли срубить, и она забралась в пещерку. В народе говорят, что совы, филины и летучие мыши сродни нечистой силе. Так ведь я и сама спустилась из облаков не хуже ведьмы… Это я теперь шучу, тогда мне было не до шуток.

Дальше вышло вот что. Я хотела тушенку спрятать, но никак с ней не могла расстаться. До того она была вкусная и запах такой приятный. Я доставала по крошечному кусочку и сосала. А эта серая сова, когда я к ней поворачивалась, взмахивала крыльями и гукала, вроде бы здоровалась, желая мне приятного аппетита. Я подумала, что и она голодная, и протянула ей кусочек. Но она по своей дикости, вместо того чтобы аккуратно взять, схватила вместе с пальцами и тут же скакнула на мое больное колено. Я заорала — у нее когти вроде шильев. Я ее сильно ударила рукой, но от этого мне же было хуже — больней колену. От боли я банку выронила, а в ней еще оставалось две трети тушенки. Сова тут же спланировала на банку, захватила обеими лапами, как клещами, и принялась заглатывать кусок за куском. Вот когда я пришла в неистовство. Бью наотмашь, а она шипит вроде змеи, а сама клюет мои руки.

После рукопашной с совой я стала собираться в поход. Осмотрела колено, выжала остатки гноя, промыла ранку чистой водой, вымыла лицо и стала укладывать все свое имущество в расщелину. Заодно осмотрела как могла тщательнее свой вещмешок. У меня была уверенность, что где-то в нем должна быть аптечка. Теперь, когда меня поклевала сова, надо было хоть как-то обезвредиться. Давно известно, что удача и неудача приходят полосами. У меня, скорей всего, началась полоса удач: отоспалась в безмятежном покое, лопнул нарыв, перестало болеть колено, и вот, пошарив в вещмешке, я обнаружила в нем внутренний карманчик, где оказалась аптечка с бинтом и йодом. Уж тут-то я обрадовалась и принялась на себя лить: прижгла колено и все ранки на руках и на лице, которые мне нанесла проклятая птица. Я не подумала, до какой степени себя разукрасила; о красоте вообще не заботилась: быть бы живой и способной двигаться.

Между прочим, я кроме аптечки нашла коробочку с иглой и нитками. Сразу же кинулась штопать порванный чулок и юбку. Провозилась с этим делом не менее часа. Надо бы снять с себя платок и пиджак, но об этом и думать было страшно: настолько я промерзла…

Все вещи я спрятала в расщелину. Гранаты не взяла, но без пистолета выходить не решилась… По инструкции полагалось все свое оружие, а также часы и компас перед выходом в разведку оставлять спрятанными… Дело прошлое. Инструкции, скорей всего, были серьезно обдуманы. Нам объясняли: если, дескать, попадетесь безоружными, вас обыщут и м о г у т отпустить. Но если не то чтобы пистолет или часы обнаружат, даже кусочек сахару, сразу же поймут, с кем имеют дело. Тогда верная смерть. Рассуждение разумное. Командование, кроме того, опасалось, что любой из нас может от одной злости к фашистским зверствам пустить в дело гранаты и пистолет и тем самым обречь себя на верную гибель.

Честно скажу: эту инструкцию я иногда нарушала. Выходить безоружной, когда есть финка и пистолет, ужасно трудно. В Кущевке я выходила в станицу с гранатой и пистолетом. Дедушка Тимофей знал все инструкции, но мне в этом не мешал. Здесь, под Нальчиком, у меня и дедушки не было, должна была полагаться на свой ум. Только дело не столько в уме, сколько в чувстве. Сова со мной дралась — у нее были и клюв и когти, а я должна выходить с подушечками на лапках? Я потом других опрашивала разведчиков… и они порой нарушали инструкцию.

Короче говоря, на этот раз я взяла с собой пистолет, немного сахару, а гранаты оставила спрятанными в пещере.

Ладно. Собралась, перевязала бинтом больную ногу, попрыгала — ничего, жить можно. Конечно, чувствительно, но с тем, что было, никакого сравнения. Чтобы выйти, пришлось опять прорываться сквозь водопад. Я храбро шагнула и… сразу же покатилась по скользким камням. Вскочила, огляделась. Давно ли видела красивый чистый восход, а теперь ветер нес низкие тучи, но дождя не было. На отлогий склон намыло слой глины; ноги вязли. Я обернулась посмотреть на свое лежбище; вход в пещерку был скрыт водопадом. Тут-то я и сообразила, откуда он взялся. Немного выше ручей подмыл глинистый берег, образовалась запруда, вода пошла над пещеркой и полилась через нее. Я заметила, что ручей упорно размывает глинистую преграду и вот-вот возвратится в прежнее русло. Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо, легче будет отыскать свой «дом». По той же причине и плохо: как бы в мое убежище не проникли нежелательные гости вроде совы… Я махнула рукой. Ладно, совы днем не летают. Повернулась лицом к дороге и увидела — навстречу мне, с трудом передвигая ноги, поднимается нагруженная нищенским скарбом вереница людей: два старика, женщины и маленькие дети. Они смотрели на меня как на привидение с того света. Я поняла, что передо мной беженцы. Но откуда? И почему идут в эти пустынные места, где, кроме колючего кустарника, ничего нет? Я стояла — она шли. Но когда я сделала в их сторону несколько шагов, женщины замахали руками, а дети схватились за юбки матерей и расплакались. Чем я их напугала? Может, они видели, как выскочила из водного потока?..

— Иди своя дорога! — сказал тощий старик и брезгливо поморщился.

Что мне оставалось? Пожала плечами и пошла вниз. Старики и женщины пугливо провожали меня — вроде бы увидели прокаженную. Вскоре они скрылись в кустарнике. Ну и чертовщина! Я поспешила снять с головы платок и рассмеялась: он весь был в птичьем помете и в перьях. Можно подумать, пока спала, сова сидела на моей голове. А если припомнить, что руки и лицо я смазала йодом… вид, конечно, страшноватый. Кроме того, и пиджак был сильно измаран глиной и пометом. Так ведь и они, эти беженцы, тоже не очень-то хорошо выглядели.

Присев на корточки, я попробовала отстирать в ручье платок, но перья, пух и помет въелись в шерсть, не отходили. В полном отчаянии я укутала голову мокрым платком… Захотелось обратно в пещерку, чтобы свернуться в комок… Выбранив себя за малодушие, я побежала к дороге.

И опять мне встретилась группа людей. Эти тоже смотрели на меня, выпучив глаза. Какая-то бедовая девчонка состроила мне рожу и крикнула:

— Эй, ты, совсем, что ли, спятила? Куда идешь? В город нельзя, на дорогу нельзя — немцы всех гонят…

Женщины тоже стали показывать руками, чтобы я возвращалась в горы.

Сама не знаю как, я вдруг сочинила легенду прикрытия:

— Ищу братика, маленького братика, вы не видели? Его Петя зовут… пятилетний братик…

— Где потеряла? — спросила одна из женщин.

— Мы встретили трех солдат, — врала я напропалую, — он испугался и убежал вон в те кусты…