Лариса Захарова - Операция «Святой»

— Ну что ж, Редер, если бы мы с вами не доверяли друг другу… Вообще стало бы невозможно, — Дорн умышленно недоговорил.

— Вот именно, работать стало бы невозможно, — согласился Редер. — Лиханов не продаст нас, повторяю — Вайзеля, Эбхарта и меня. Бывали ситуации, когда он доказывал это с высокой степенью порядочности. Да и мне как-то не хочется попасть на гильотину. И вообще, зачем мы говорим об этом? Давайте о деле.

— Лиханов должен появиться в Варшаве в магазине мужской галантереи на улице Новый Свит. Я передам ему фотографию человека, к которому он подойдет с просьбой разменять пятьдесят злотых. Вместе с деньгами Лиханов получит конверт…

— Значит, нужно позаботиться о наличии, у Лиханова этой купюры, — перебил Редер.

— Разумеется, — кивнул Дорн и упрекнул себя, что упустил столь важную подробность. — После чего Лиханов пойдет на Маршалковскую, где в доме номер пять находится сапожная мастерская Яничека, и попросит подбить левый каблук на сапоге или ботинке — смотря во что будет обут. И скажет: «В Берлине совсем разучились делать подковки, быстро отлетают». Повторить?

— «В Берлине совсем разучились делать подковки, быстро отлетают». Отзыв?

— «Потому что их не делают теперь на заводах Круппа», — ответил Дорн. — Ну, а если что-то случится и окажется невозможной вся затея, вы знаете мой лондонский адрес? Пошлите мне пустую открытку с видом Вены в запечатанном конверте. Я буду знать, что вариант с Лихановым отпал и опять начну что-то предпринимать. Адрес напечатайте лучше на машинке. Не оставляйте никаких следов.

— Это мне понятно, — кивнул Редер и снова налил себе пива.

23 мая посланник Чехословакии в СССР Зденек Фирлингер посетил Кремль. Его приняли Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин и заместитель народного комиссара иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов. Литвинов последние месяцы часто и много болел, вот и сегодня Айви Вальтеровна сообщила на Воровского, что врачи настоятельно посоветовали наркому остаться в постели.

— Мое правительство, — начал посланник, — уполномочило меня выразить прямую благодарность правительству СССР за ту спокойную и твердую поддержку, которую весь чехословацкий народ чувствовал в последнее критическое время со стороны СССР. Уверенность в том, что СССР совершенно серьезно и безо всяких колебаний намеревается и готовится оказать помощь Чехословакии, в случае действительной нужды, действует успокоительно и ободряюще на Чехословакию. — Фирлингер остановился, его взгляд был теплым и искренним, хотя каждая фраза звучала сугубо официально, взвешенно.

«В случае действительной нужды, — отметил про себя Калинин, — они хотят сказать, что пока нужды вроде бы нет. А не приведи мы в готовность Особый военный округ, как бы выглядело положение на сегодняшний день?»

— Вы проинформируете нас, господин посланник, как обстоит положение в вашей стране на данный момент? — спросил Молотов.

Фирлингер сдвинул брови, собрался, минуту промедлил, видимо, то, что он собирался сообщить, не слишком удовлетворяло и его самого и он опасался, что советская сторона также не будет удовлетворена. Очевидно, что все принятые меры половинчаты, что проблема до конца не разрешена.

— Наши военные мероприятия своей оперативностью и быстротой усилили воздействие дипломатических мер Англии и Франции в нашу пользу. Все это дало благоприятный результат. Безусловно, заботясь о нашей стране, Англия и Франция защищают в первую очередь себя и свои интересы в Центральной Европе. Мы это понимаем. Предположения, что Берлин можно успокоить разрешением судето-немецкого вопроса, поддерживают постоянный интерес западных держав к состоянию переговоров пражского правительства с нашими немцами, то есть с судето-немецкой партией, Теперь, когда острая ситуация благодаря в первую очередь вашим стараниям, господин президент, — Фирлингер церемонно поклонился Калинину, — острая ситуация разрядилась, правительство Праги готовит подробное законодательное урегулирование национальных вопросов. Правительственные и судето-немецкие эксперты-юристы приступили к специальному рассмотрению генлейновских предложений и правительственного проекта.

«А вот это они зря, это ошибка — привлекать к разработке национального законодательства профашистски настроенных судетских юристов», — подумал Молотов, но перебивать Фирлингера воздержался, в конце концов, никто не имеет права навязывать суверенному государству своих мыслей и действий.

— Для споров международного характера, которые могут возникнуть между нашим правительством и Германией, — продолжил Фирлингер, — Англия рекомендовала создать смешанную следственную комиссию. Но пока это мероприятие не осуществляется, так как Берлин отказался принять в нем участие на равноправных для нашей страны условиях. Мы же удовлетворили желание Англии допустить в нашу страну наблюдателей. Однако должен с сожалением констатировать, что все эти разумные и объективные меры не нашли отклика у противоположной стороны. Германия развязала против нас бешеную кампанию в печати и по радио. Имеющие место инциденты безгранично преувеличиваются, выдумываются случаи угнетения и преследования наших немцев, наши военные мероприятия изображаются как агрессивные планы, направленные против Германии, выдумывается опасность большевизации, которая угрожает якобы судетским немцам и всей Европе, используются безответственные мероприятия националистов и их требование автономии, против которых правительство объявило решительную борьбу. Этой кампанией Берлин преследует цель поддержать генлейновцев и лишить нас симпатии наших соседей и союзников. Немецкая пропаганда оперирует также безосновательными утверждениями, что наши высшие органы откладывают решение вопроса о нацменьшинствах.

— Перед лицом угрозы, нависшей над Чехословакией, — заговорил Молотов, — всему миру должно быть ясно, что советско-чехословацкий пакт свою функцию выполняет, что он является наиболее, если не единственно крупным фактором, разряжающим атмосферу вокруг Чехословакии. Наша общая политика мира заставляет нас, естественно, желать, чтобы конфликты, возникающие у Чехословакии с ее соседями, разрешались мирным путем, но мы строго воздерживаемся от каких-либо непрошеных советов чехословацкому правительству, — подчеркнул Молотов, отвечая на ту фразу посла о «помощи в случае действительной нужды». — От непрошеных советов мы воздерживаемся, — специально повторил Молотов, — поскольку верим в миролюбие чехословацкого правительства и считаем, что оно само найдет достойный выход из острой ситуации, совместимый с престижем, суверенитетом и независимостью государства.