Михаил Домогацких - Южнее реки Бенхай

Скоро Куок и господин Лань, оказавшийся тем самым торговцем рыбой, которого полковник не раз видел на базе со своей ношей, заставили столик ароматно пахнувшими блюдами: клейкий рис с орехами, секрет буддийской кухни — соевый сыр, приготовленный в виде мясной котлеты, который трудно было отличить по вкусу от настоящего куска мяса, длинная, почти прозрачная лапша с древесными грибами и рыбным соусом ны-ок мамом, наконец, редкостный по вкусу рыбный суп, может быть, из тех же золотистых карпов, которые приносил бродячий торговец на базу.

Торговец оказался хорошим собеседником. Он рассказал, что ему приходится видеть в деревнях, как нелегко жить народу в постоянном страхе перед гибелью, — уж очень сильны последнее время бомбежки.

— Вы, наверное, слышали, господин Лань, — ответил на это полковник, — что Вьетконг ведет крайне опасную политику, он терроризирует население, нападает на американские базы, не подчиняется правительству.

— Да, господин полковник, только при чем же здесь крестьяне, которые ни о каком Вьетконге и понятия не имеют?

— Наше командование направляет акции возмездия только против тех, кто поддерживает Вьетконг, помогает ему. Только против них.

— А вот мой учитель, дядя преподобного настоятеля этой пагоды, всю жизнь преподавал литературу и философию, а его тоже убили.

— Это печально, но в пожаре, который стараются разжечь в вашей стране коммунисты, горят и, к сожалению, будут, наверное, сгорать и невинные. Печальная необходимость войны…

— Я, господин полковник, — вступил в разговор настоятель, — боюсь за пагоду, если у вас есть силы, помогите спасти ее вместе с немногочисленными обитателями, которым некуда уйти отсюда.

— А что грозит пагоде, преподобный Дьем, она же никому не мешает?

— Беспредельная злоба майора Тхао, господин полковник. Он опять заявлялся сюда и был очень сердит. Кричал, что здесь живут не последователи Будды, а пособники коммунистов, и грозил сровнять с землей пагоду, а заодно и прилегающие к ней деревни. Чем мы ему так не нравимся — не знаю.

— Ненависть, говорят у нас, не самый лучший спутник в жизни, господин полковник… Вы попробуйте вот эту рыбу, попробуйте, — сказал Фам Лань, пододвигая чашку с рыбой, зажаренной до хрустящей корочки. — Ну, как? Я же говорил. А насчет майора Тхао уже ходят в деревнях страшные рассказы. И мне, господин полковник, неприятно бывает слышать, когда говорят, что жечь и убивать его заставляют американские командиры.

— Это ложь, господин Лань, если вы наш друг — опровергайте этот недобрый вымысел, — сказал полковник, отметив про себя, что торговец рыбой не связывает разбой майора Тхао с американским командованием.

— Я и так стараюсь. Но ведь сам майор говорит, что не затем пришла сюда Америка, чтобы плодить коммунистов. Не за то, говорит, она платит мне деньги, чтобы я смотрел сквозь пальцы на пособников Вьетконга. И хватает в деревнях всех подряд, на кого укажет какой-нибудь обозленный на односельчан человек. Потом схваченные пропадают без следа…

Полковник почувствовал, что засиделся слишком долго. На улице уже было темно, и возвращаться было действительно небезопасно.

— Я опять буду вашим провожатым, господин полковник, если не возражаете, — предложил Нгуен Куок. — Хотя у меня нет никакого оружия для охраны, но одно то, что нас будет двое, уже легче.

Они попрощались с настоятелем и торговцем рыбой и вышли за стену, окружавшую пагоду. Метров через пятьсот полковник вдруг резко повернулся в сторону, передернул затвор пистолета и стал всматриваться в темноту.

— Что такое, господин полковник? — тревожно спросил Нгуен Куок.

— Мне показалось, что кто-то следует за нами.

Они постояли немного, но — ни шороха, ни звука.

— Скажите, Куок, — спросил полковник, — вы знали Нгуен Фам Ле?

— Это который сбежал с базы, что ли? — ничем не выдавая охватившего волнения, произнес Нгуен Куок.

— Да, который сбежал, потому что был причастен к нападению на базу и, как полагает майор Тхао, был агентом Вьетконга.

— Знал его, конечно, как и остальных вьетнамцев на базе. Но что он из Вьетконга, он ведь никому не говорил, а на лбу у него не написано.

— А вы дружили с ним?

— Это слова майора Тхао, господин полковник, или ваше предположение?

— Не обижайтесь, Нгуен Куок, вы работаете на базе, вас могут привлечь к допросам, потому что Нгуен Фам Ле, ранив вьетнамского майора в Вангтау, скрылся. Его опознал там один человек, который работал раньше на базе.

— Спасибо, господин полковник, за предупреждение. Поскольку я не виноват, то мне бояться нечего. Но если майор Тхао возьмет для допроса, то… — Нгуен Куок остановился и прислушался, потому что ему тоже показалось, вроде что-то звякнуло металлическое. Он постоял, но снова кругом была тишина… — если для допроса возьмет майор Тхао, — продолжил он мысль, — то можно прощаться с жизнью. У него невиновных не бывает. Но, как говорят у нас, по двум дорогам сразу не пойдешь, и поэтому мне только остается ждать: что будет, то будет.

Он только кончил говорить, как откуда-то сбоку раздалась короткая автоматная очередь. Пули просвистели совсем рядом. Полковник почувствовал, что одна из них пролетела в каких-нибудь миллиметрах от него, поскольку да щеке оказалось что-то вроде легкого ожога.

— Кто-то охотится за вами, господин полковник, — сказал Нгуен Куок.

— Почему за мной, а не за вами?

— Не так я велик и заметен, чтобы кому-то понадобился.

— Вы считаете, что я мешаю кому-то? — спросил Юджин.

— Думаю, что так и есть, господин полковник.

— Вьетконгу? Его агентам? Местным крестьянам?

Вряд ли.

— Но кто же тогда? — допытывался полковник.

— Не знаю, боюсь бросать тень, но майор Тхао опять просил меня внимательно следить за вами и ловить каждое слово.

— Хорошо! — сказал полковник, — Мое терпенье не может быть беспредельным.

Больше вплоть до своей комнаты он не произнес ни слова, хотя внутри у него все кипело от возмущения. Однако, почитав немного и успокоившись, он стал судить более трезво: ничего он не может предпринять против майора Тхао. Ведь именно майор предупреждал его об опасности. И зачем майору Тхао убивать американского офицера? Только за то, что он однажды одернул и поставил его на место? Нет, это чепуха. А если Вьетконг? Тогда действительно надо быть осторожнее. Он полежал еще немного, мысленно проигрывая разные жизненные ситуации, и заснул.

Разбудили его взрывы. По стенам комнаты прыгали багровые отсветы пламени. Он вскочил, выглянул в окно, которое было обращено на стоянку самолетов, и с ужасом увидел три гигантских факела, от которых растекалась горящая река. В ярком свете угрожающего пламени маячили то вырастающие до невероятных размеров, то сникающие фигуры людей. Потом заревели противопожарные сирены — и мощные машины, заряженные пенистым составом, помчались к самолетам, мигая вращающимися синими лампочками.