Алексей Котенев - Последний перевал

— В магазинах идет переучет запасов, — уклончиво ответила секретарша.

— Ах вот оно что! — вскочил Ермаков и переглянулся с Шилобреевым. — И давно вы начали переучитывать свои запасы?

— Я не знаю. Дней пять, наверное.

— Ну, дела! — Ермаков прошелся по кабинету и, остановившись у стола, попросил Маргариту Николаевну пригласить управляющего.

Когда та вышла, Шилобреев сказал:

— Выходит, они прекратили торговлю с первого дня нашего наступления. К чему бы это?

— Сейчас выясним, — ответил Ермаков, обдумывая создавшуюся ситуацию.

Толпа за окном гудела все громче. Теперь Ермакову было ясно, зачем пришел сюда народ и чего он ждет от советского командования. Непонятно было другое: почему фирма прекратила торговлю? Саботаж? Все может быть. Надо разобраться. Мэр снова кивнул головой на окно и снова произнес, вытянув губы:

— Куш-куш.

— Все понятно, дружище, — ответил ему Ермаков, хотя знал, что он все равно не поймет его слов. — В общем, мэром работаешь, а власти у тебя нет. И хлеба нет. Какой же ты мэр после этого? На потеху японцам? Мэр без власти — ноль без палочки.

В кабинет колобком вкатился Никодим Аркадьевич с объемистой папкой в руке. Он был похож сейчас на подхалимствующего чиновника, каких можно видеть только в кино. На нем был клетчатый костюм и белоснежная сорочка с бабочкой. Волосы на круглой голове лежали гладко, поблескивали маслом.

— Я вас слушаю, ваше превосходительство, — подобострастно выпалил он, выпятив вперед круглый живот.

— Скажите мне, милостивый государь, — начал Ермаков, как бы отвечая на его «ваше превосходительство», — по какой причине ваши магазины не торгуют продовольственными товарами?

— По причине полученного распоряжения. Хозяин прислал из Дайрена телеграмму, в которой приказано произвести учет всех имеющихся запасов продовольствия.

— А как же люди? — спросил Ермаков. — В городе начался голод, а вы барыши на счетах подсчитываете.

— Я управляющий и обязан выполнять все указания моего хозяина, иначе он меня уволит.

— А как же нам быть с голодными?

— Не могу знать! — ответил он по-солдатски.

— Надо открыть магазины, — сдержанно посоветовал Ермаков.

Никодим Аркадьевич замялся, переступил с ноги на ногу и, опустив глаза, негромко ответил:

— Этого я сделать не могу при всем уважении к вам: я обязан выполнять волю своего хозяина.

Ермаков побагровел от злости и, чтобы сдержать себя, зашагал по кабинету. Но подойдя к окну и взглянув на голодную толпу, разозлился еще больше. Что же это происходит, черт возьми, на белом свете? Народ голодает, дети просят есть, а хозяин по своей прихоти закрыл магазины и не хочет торговать. Так ему взбрело на ум, и никто его не может заставить открыть магазинные двери: он собственник и волен распоряжаться своим добром, делать, что ему вздумается. Ермаков повернулся к Никодиму Аркадьевичу, с неприязнью поглядел ему в глаза. Ему нестерпимо захотелось в эту минуту выругать этого холуя, схватить его за воротник, двинуть в сытую рожу и заставить сейчас же, сию минуту открыть магазины, но он вспомнил строгий наказ Чибисова не вмешиваться во внутренние дела города и сдержал себя. «Постой, Иван, не горячись, — посоветовал он самому себе. — А то скажут: «Ермаков опять наломал дров. Война кончилась, а он все воюет».

— Любопытно знать, по каким соображениям русский купец Чурин решил преподнести своим русским соотечественникам такой «подарок» — устроить в городе голодный бунт?

— Я не думаю… — замялся управляющий.

— Так почему же вы затеяли этот переучет ни раньше ни позже, а именно к нашему приходу? Хотите поставить нам палки в колеса?

— Нет, нет, — замотал головой Никодим Аркадьевич. — Тут чисто коммерческие соображения.

— Какие же?

— Все очень просто. Коли Россия начала наступать и выгонит Японию — значит, власть в Маньчжурии будет другая. А раз новая власть, будут и новые деньги. Какой же расчет нам отпускать товар за их юани? Это все равно что отдавать даром…

Ермаков почувствовал, что атака его отбита, и невольно подумал: как все-таки трудно быть начальником гарнизона! То ли дело — добыть «языка»! Взял его под покровом темноты, и никаких тебе забот. А тут сплошные загадки. И на дерево влезь, и зад не поцарапай. Вышагивая по кабинету, он обдумывал, с какой стороны ему начать новую атаку и навязать противнику свою волю. Подойдя к окну, он сказал управляющему:

— Ну что же, дело ваше. Диктовать вам приказы ни не имеем права. Только я на вашем месте подумал бы об интересах фирмы, которая вас кормит. Имейте в виду — вы играете с огнем. Эта голодная толпа разнесет все ваши склады до последнего зернышка. На что вы рассчитываете? Японцев в городе нет, и охранять вас некому, если вспыхнет голодный бунт.

Никодим Аркадьевич озадаченно посмотрел на Ермакова, и тот почувствовал, что сделал верный ход. Значит, надо развивать начатую атаку.

— Не смотрите на меня такими глазами. Я знаю, вы человек неглупый: дурака в управляющие хозяин не возьмет. Но как же вы не докумекали? Хотите сохранить крохи, а потеряете все.

— Товарищ командир! — молящим голосом заговорил Никодим Аркадьевич. — Мы верим в вашу добродетель и твердо надеемся, что вы, как русские люди, не допустите, чтобы эти иноверцы грабили русскую фирму.

— Ах вот на что вы рассчитываете! Напрасно, напрасно. Не за тем мы сюда пришли, чтобы охранять склады купца Чурина. Я имею строгую инструкцию не вмешиваться в ваши внутренние дела.

Никодим Аркадьевич задумался, снова переступил с ноги на ногу.

— Да, тут есть о чем подумать, — тихо сказал он, почесав в затылке. — Задали вы мне задачку.

— Задачу поставила перед вами сама жизнь. И вы должны решить ее правильно и немедленно. Еще раз повторяю: не играйте с огнем. Не шутите с голодным людом. Он способен на все. Раздумывать тут некогда. Поздно будет решать, если они двинутся на ваши склады и разграбят все дочиста!

— Вы правы, — испуганно пролепетал Никодим Аркадьевич.

Ермаков показал рукой на толпу:

— Посмотрите: они уже группируются. Открывайте немедленно магазины, иначе завтра к утру на ваших складах будет гулять ветер. Уж это точно! Бойтесь голодного бунта!

— Спасибо за мудрый совет, спасибо от души, — поклонился Никодим Аркадьевич. — Ведь начальство далеко. Из Дайрена обстановку не увидишь. Вот и шлют глупые депеши.

— Действуйте, пока не поздно.

Никодим Аркадьевич в знак благодарности прижал ладонь к сердцу и заспешил дать приказчикам необходимые распоряжения.

Ермаков взял мэра под руку и повел его к выходу.

У крыльца их встретила шумная толпа. Китайцы хлопали в ладоши, подбрасывали вверх соломенные шляпы, выкрикивали хором приветственные слова: