Пётр Поплавский - Под кодовым названием Эдельвейс

— Десять дней.

— Будем считать их десятидневной разведкой боем. Как мне докладывали, за все десять дней за пределами этой полосы не прогремело ни одного выстрела. Верно?

— Абсолютно точно.

— Значит, какой вывод? Здесь граница оборонных линий русских. И следовательно, если мы проскочим каких‑нибудь шесть — семь километров, нам уже ничто не угрожает. Пути на Грозный и Владикавказ будут открыты. Какой план атаки?

— Пойдем двумя танковыми колоннами. В левой — пятьдесят машин, в правой — семьдесят.

— Длительность артподготовки?

— Полчаса. С воздуха атаку будут поддерживать самолеты штурмовой авиации.

— Кто за танками?

— «Викинги» геренал — майора Штейнера.

— Блестяще! Такого ошеломляющего удара русские не выдержат. Особенно после десятидневных изнурительных боев. Сто двадцать танков на какие‑то пять километров фронта — неотразимая сила. Вот что, господин Герр, предлагаю для подъема воинского духа сегодня повести в бой дивизию лично. Вы возглавите левую группу, я — правую. Согласны?

— Прекрасная мысль, господин Хольман! Фюрер, вдохновляющий нас на триумфальные подвиги, будет доволен.

— Что ж, тогда — к нашим боевым танкистам. Время!

«По танку на каждые тридцать — сорок метров атаки. Сила! — обеспокоенно подсчитал Шеер. — Выстоят ли наши? Да еще подбитые танки будут мешать вести прицельный огонь прямой наводкой. Под их прикрытием немцы могут подойти очень близко к передовым позициям… Тяжело будет нашим!»

В ту минуту он еще не знал, как об этом не знали и немцы, что на далеких, поросших лесом склонах, откуда до сих пор не прогремело ни одного выстрела, предусмотрительно была создана цепочка ПТОПов — противотанковых опорных пунктов, способных к самостоятельной обороне. Они были разъединены, не имели сплошной линии обороны, потому что Эльхотовы ворота против всей немецкой танковой армады защищали лишь танковая бригада майора В. Филиппова, артиллеристы майора Ф. Долинского и только один мотострелковый батальон. Поэтому каждый ПТОП состоял из танковой засады, усиленной на флангах Противотанковыми пушками и автоматчиками. Но расположение ПТОПов было так точно рассчитано, что все вместе они могли создать сплошную стену истребительного огня.

Когда немцы под завесой артогня подошли вплотную к первой линии нашей обороны, все началось так, как обычно. Первый удар был нанесен по левой, более слабой группе танков, которую вел генерал Хольман. Они заполыхали факелами. Один, второй, третий, четвертый…

— Так им, так, ребятки! — шептал Лютке.

Шеер щелкал фотоаппаратом.

— Господин гауптман, смотрите, подбили танк Хольм ана!

И действительно, охваченный языками пламени, танк Хольмана мчался на полной скорости назад. За ним, словно по команде, повернула вся левая группа. Когда танк генерала достиг позиций, к нему тут же подскочили санитары, но их старания были напрасны — на санитарные носилки положили окровавленный труп.

Шеер снова перевел взгляд туда, где гремел с неутихающей силой бой. Группа Траугота Герра рвалась вперед, пытаясь во что бы то ни стало, с любыми потерями проскочить линию огня. Танки вспыхивали, замирали без движения, но другие упрямо перли вперед. И вот около двадцати машин все‑таки проскочили, вырвались на простор, который еще не утюжили немецкие гусеницы, где не закрывали кругозор сгоревшие машины. И тут молчавшие до этого момента склоны неожиданно разразились безжалостным огнем, от которого сразу же запылали семь танков. Огонь был еще более плотным, чем на переднем крае. Запылало еще две машины, другие повернули назад. Но их бил встречный огонь передней линии, которую они проскочили. Это была огненная ловушка без единого шанса на спасение, без надежды на жизнь. В тот день в «Долине смерти» сгорело пятьдесят три немецких танка. В одном из них — генерал Траугот Герр.

Шеер уже не смотрел туда, где шел бой, он думал о том, что услышал от представителя штаба группы армий «А»: «Штаб вынужден перебрасывать войска на другой участок фронта».

Он вспоминал те войсковые части, которые встречались ему на пути к Эльхотово. «На отдых. Для полного укомплектования», — припомнил молодого сгорбленного лейтенанта из дивизии генерала Штофа. «На пополнение… А потом куда? Для нанесения нового удара? Где? На каком участке фронта?» — один за другим возникали вопросы. Шеер подумал о Шютце: «Тогда с его появлением войска шли сюда, а теперь…»

…Обер — лейтенант встретил Шеера хмуро. От утренней бодрой веселости, от победно — радостного возбуждения не осталось и следа.

— Голова трещит после вчерашнего, — попробовал он объяснить свое подавленное настроение, но не удержался: — Это же надо, в одном бою погибли оба генерала…

— И полторы сотни танковых асов, — так же подавленно отозвался Шеер. — Хорошие парни были, настоящие герои. Но «Врата Танатоса» поглощают и героев.

— Ничего, мы еще отомстим, — серьезно пообещал Шютце. — Клейст никогда не разделял мысли о необходимости штурмовать Эльхотовы ворота. Он с самого начала предвидел огромные потери и неоправданные утраты. У Клейста был свой личный план, но мешал фельдмаршал Лист. Теперь, после сегодняшнего кошмарного поражения, генерал — полковнику фон Клейсту никто не помешает… Я верю, что и на это будет экстренный фюрербефель!

«План Клейста? — заинтересовался Шеер, — Но расспрашивать в лоб не стоит… Нежелательно проявлять преждевременное и лишнее любопытство, это рискованно».

— Так что, обер — лейтенант, заглянем в багажник моей машины и проверим, не разбились ли от детонации бутылки? Я — сейчас, а вы за это время непременно придумайте хороший повод, — Шеер вышел из комнаты, а когда через каких‑нибудь три минуты возвратился, то в руках держал бутылку, обернутую бумагой. Спросил со значением: — Так что, есть повод?

— А что у вас? — оживился Шютце.

— Э, нет, не сразу! Бутылка в бумаге так же таинственна и соблазнительна, как красивая женщина в платье. Поэтому к ней, как и к женщине, нужен подход…

— Ну, если так!.. — с нарочитой угрозой сказал обер — лейтенант. — Так вот, у меня, чтобы срубить ей головку, есть надежное оружие, которое стоит‑таки замочить. — Намекнул: — Тоже в «одежке»… Раздеть?

— Безусловно!

Обер — лейтенант наклонился, занявшись своим тро-

V

феем, потом неожиданно резко повернулся. В его руках синеватым металлом блеснул узкий клинок. Проговорил хвастливо:

— Настоящий хевсурский меч! Оружие побежденных!

— О, это действительно драгоценный трофей!

— Еще бы, ведь можно сказать — музейная вещь.

— Позволите взглянуть?

— Пожалуйста.

Шеер внимательно оглядел клинок и спокойно, хотя и с легкой иронией, сообщил: