Пётр Поплавский - Под кодовым названием Эдельвейс

…Эта минута должна была наступить рано или поздно. Фрейлейн Кристина Бергер уже вторую неделю после получения радиошифровки выходила на прогулку сВитом, ожидая встречи через каждые два дня на третий. Л желанная и так необходимая минута не наступала, каждый раз оставляя тревогу и грусть. Она понимала, как трудно добраться до нее — опасность ожидала посланца из‑за линии фронта на каждом шагу. Он мог и не дойти… Тогда пойдет другой… Когда? И повезет ли тому, другому? Поэтому сейчас, когда все произошло, эта минута показалась ей даже неожиданной, словно и сегодняшним вечером Кристину ожидали пустота и возвращение с прогулки с еще большей тревогой.

Кто‑то, приблизясь к ней, пошел рядом и тихо проговорил:

— Без эмоций.

Голос был знаком. Однако фрейлейн осталась спокойной, даже не посмотрела в его сторону, будто ничего и не услыхала. Сосредоточилась, мобилизовала внимание.

— Не холодно ли? Могу предложить шубку и валенки.

Первое — «без эмоций» — было предостережение, второе — пароль.

— Валенки не нужны — имею сапожки на меху. А шубку стоит поглядеть, — спокойно ответила она и подняла глаза.

— Меня зовут Отто Лоренц, — с едва заметной дружелюбной улыбкой быстро проговорил гауптман. — Фронтовик. В тылу — на лечении после ранения.

Он прочел в ее умоляющих глазах главный, непроизнесенный вопрос и коротко, даже сухо ответил:

— Он живой. В Москве.

Кристина не произнесла ни слова. У нее перехватило дыхание от такого счастливого известия.

Тем не менее все, что сейчас необходимо было сказать, гауптман успел сообщить:

— Прямо по ходу увидите дом номер семнадцать. В нем — проходной двор. Зайдите туда. Первая дверь слева. Зеленая. Второй этаж. Я буду ожидать там. Не спешите — вы прогуливаете собаку. В случае чего — завтра вечером, в этом же доме.

Сказал и растаял в уличном потоке так же неожиданно, как и появился.

Оберштурмфюрер наблюдал всю эту сцену на расстоянии, находясь на другой стороне улицы. Это ему хотелось нарушить прогулочное одиночество фрейлейн, а вот пожалуйста — опередил какой‑то ловкач, который основательно закрылся низко надвинутой фуражкой и высоко поднятым воротником.

Конечно, все это ничего не значило бы, если бы Кристина усмехнулась лишь уголками губ, без выражения, ради вежливости, с холодным вниманием. Но она усмехнулась как хорошему знакомому, как давнему другу. Кто он? Несомненно, это какой‑то близкий и дорогой ей человек. В этом оберштурмфюрер ошибиться почти не мог. Вероятность самообмана была слишком мизерной: он изучил весь диапазон ее улыбок, до малейших нюансов, словно еле видимые оттенки солнечного спектра.

Кристину Бергер и незнакомца, который пошел рядом с ней, время от времени закрывали машины. Оберштурмфюрер хотел перебежать на другую сторону, но к нему подкатил мотоцикл патруля: пришлось предъявить документы.

— Неосторожно, господин оберштурмфюрер, — сурово проговорил лейтенант, старший патруля. — Б таких случаях мы имеем приказ стрелять без предупреждения. — Он небрежно похлопал по кожуху крупнокалиберного пулемета. — Вас спасла эсэсовская форма. В темноте…

— Все это понятно, — остановил оберштурмфюрер болтливого лейтенанта. — Вы меня задерживаете. Я спешу!

— Куда? На тот свет?

Но тут лицо оберштурмфюрера начало покрываться багровыми пятнами.

— Прошу! — лейтенант вернул удостоверение.

Короткий конфликт исчерпался. Но и незнакомец исчез бесследно, словно испарился. Фрейлейн снова в одиночестве продолжала прогулку. Вот она замедлила шаги, бросила взгляд направо — налево и направилась к какому‑то дому.

Оберштурмфюрер бросился вдогонку. Что его подгоняло? Какое‑то неясное подозрение? Он понимал, что ведет себя смешно, словно влюбленный мальчишка, но уже не в силах был остановиться…

Кристина вошла в проходной двор. Собственно, это был не двор, а довольно высокий, темный тоннель. Чтобы сориентироваться, надо было зажечь спичку. Вдоль темных мрачных стен, по которым сочилась влага, громоздились грязные ящики для мусора. Поэтому чуткий нос Вита сразу оживился, попав в это буйство незнакомых интригующих запахов.

Вот и нужная дверь, неприметная в серой загустевшей полутьме.

Что‑то заставило фрейлейн оглянуться, и сердце ее тревожно застучало: в центре входа во двор застыл человек, молча смотря в ее сторону. Лица было не узнать, но в характерных очертаниях эсэсовской формы она ошибиться не могла. Выследили? Кого? Маркова или ее? Или это случайность? Как бы там ни было, а ее обвинить не в чем — она прогуливает собаку. Но и в лучшем варианте встреча состоится теперь не ранее следующего дня, если судьба не приготовила еще новых сюрпризов. А сейчас следует повернуться лицом к опасности, навстречу человеку в черном.

Каково же было ее изумление, когда она узнала его.

— Вилли, это вы? — вырвалось у нее. Не стоило удивляться вслух.

— Что вы здесь делаете? — холодно спросил Майер.

Кристина уже взяла себя в руки. То, что это был именно Майер, многое объясняло и успокаивало — подлинная беда миновала.

— Разве не видите? — ответила с иронией. — Вит вынюхал для себя привлекательное местечко. — И въедливо добавила: — Вы тоже что‑то вынюхиваете здесь?

На улице еще было светло, и это выдало ее. Вилли Майер и раньше приметил необычайную радость, которую излучало все ее существо, каждая черточка лица, особенно — глаза. Это случалось только тогда, когда из своих фронтовых вояжей возвращался гауптман Шеер. Погибший Шеер. И эта ее радость, казалось, умерла вместе с ним. Кого же она встретила? Не привиделось же все это ему, Майеру?

— Кто это был? — спросил он глухо.

— Вы о ком?

«Удивление сыграно искренне, — отметил он с горечью. — Милая Кристина, от меня вам утаиться невозможно».

— Кто к вам подходил на улице? — с острым недоверием уточнил свой вопрос.

— Боже мой! Это похоже на допрос, Вилли. Раньше вы уступали это высокое право шефу.

— Не понимаю.

— Вспомните нашу первую встречу. Когда вы повоз ли меня к Хейнишу...

Она и сама припоминала тот день, и особенно поучи тельные слова штурмбанфюрера: «Мата Хари погибла из‑за своей фатальной красоты…» Мрачная сентенция, но верная. Она на грани провала. Если бы на месте Майера оказался Кеслер! Еще одна опасность. Как мина с часовым механизмом. Когда сработает — неизвестно…

Она заставила себя кокетливо спросить:

— Вилли, неужели ревность?

— Если бы ревность! Это было бы лучше для нас обоих, — ответил хмуро. — Вам не кажется, что от меня вам скрывать нечего? — слово «скрывать» он произнес с подчеркнутым нажимом.

— Конечно, нечего. Это был какой‑то очередной уличный приставала. К сожалению, они атакуют меня ежедневно. Их даже Вит не отпугивает!.. Признайтесь, Вилли, вы следили за мной? Почему?