Станислав Ваупшасов - Партизанская хроника

На открытии «Рады доверия» Кубе так сформулировал ее основные задачи:

«Сюда относится прежде всего внутренняя готовность… бороться против большевизма».

Кубе подобрал послушный оккупантам состав «Белорусской рады доверия». В нее вошли: Ивановский, Соболевский, Гуло, Калубович, Ганько, Абрамова, Рябушко и другие агенты германского фашизма.

Деятельность «рады» сразу же была ограничена жесткими рамками. Кубе писал:

«Членам рады будут предоставлены различные возможности для выполнения работы на пользу «Новой Европы» Адольфа Гитлера».

Но Кубе и его приспешники — белорусские националисты просчитались и здесь. Подпольные партийные организации и партизанские отряды помогли народу увидеть настоящее лицо «Белорусской рады доверия». Они показали, что белорусские националисты — злейшие враги советского народа и государства. Белорусские националисты оказались изолированными от белорусского населения. Они вызывали всеобщую ненависть, особенно после того, как, разглагольствуя о заинтересованности белорусов в победе немецкого оружия, обратились к Кубе с предложением создать для борьбы с партизанами совместный немецко-белорусский орган в составе представителей генерального комиссариата, органов СД, войск СС и «Рады доверия».

Однако оккупантам не удалось достичь этой махинацией какого-либо для себя облегчения.

Центральный Комитет Коммунистической партии Белоруссии усиливал разъяснительную работу среди населения, и особенно среди молодежи. В полученной нами радиограмме сообщалось, что в ближайшее время к нам в отряд будет прислана типография и прибудет редактор.

— Смотри, даже типография своя будет, — обрадовался начальник штаба Луньков.

— Она здорово поможет нам. Главное сейчас — работа с молодежью столицы, — задумчиво проронил комиссар Родин.

Созвали совместное заседание партийного и комсомольского бюро. Написать обращение к молодежи Минска было поручено Вале Васильевой и Алексею Михайловскому. Они долго писали, обсуждали написанное, спорили, перечеркивали и снова писали, потом с исписанным листком пришли к нам.

— Прочитай, что написала, — попросил Валю комиссар.

Девушка с раскрасневшимся лицом начала:

— «Дорогие товарищи минчане!

Мы, партизаны-комсомольцы, обращаемся к вам.

Славный Ленинский комсомол в суровые годы Великой Отечественной войны грудью встал на защиту Родины.

Тысячи комсомольцев и комсомолок смело сражаются в рядах Красной Армии и в партизанских отрядах. Сотни из них совершили бессмертные подвиги.

Товарищ! Твою родную землю фашистские головорезы залили кровью, установили виселицы. Припомни лагерь смерти в Тростенце. Народ поднялся на освободительную борьбу против ненавистных фашистских оккупантов. Красная Армия на всех фронтах наносит тяжелые удары, в тылу партизаны также не дают покоя немцам.

Час освобождения Белоруссии недалек! Но фашистский зверь хочет продлить свою агонию.

Палач белорусского народа Кубе со своими подручными Шульцем и Гроземаном, с их холуями Ганько и Абрамовой состряпали ненавистную организацию «СБМ».

Не поддавайся обману и не вступай в «Союз белорусской молодежи», не будь предателем своей Родины и своего народа! Твое место в партизанском отряде!

С оружием в руках бей гитлеровских головорезов и предателей Родины!

Смерть фашистским захватчикам!»

Воззвание было размножено. Для доставки листовок в Минск я собрался вызвать Анну Воронкову, но Михаил Гуринович настойчиво запротестовал.

— В этот раз пойдем мы с Максимом, — заявил он.

Мы с комиссаром согласились и предложили написать воззвание к солдатам «корпуса самообороны», которое доставит Феня Серпакова.

Я сообщил Гуриновичу и Воронкову адреса Галины Киричек, Фени Серпаковой и братьев Сенько. Они уехали в Озеричино. Там у Хадыки все время стоял пост для связи с Минском.

Гуринович и Воронков оставили у Хадыки лошадей и к вечеру были уже около Минска. В кустах обождали, пока совсем стемнеет, и, крадучись проходными дворами и маленькими переулочками, осторожно вошли в город. Нашли дом Галины Киричек. Постучали. Дверь открыла сама Галина и, узнав партизан, впустила в комнату.

Утром они встретились с Матузовым. Он познакомил их с новым членом своей группы — двадцатилетней девушкой Клавой Валузенко. Она поддерживала связь с «самооборонцами», охранявшими лагерь военнопленных в Масюковщине.

— Вы их не расстреляете, если они выпустят военнопленных и с ними придут к вам в отряд? — прямо спросила Клава Валузенко.

— А они не расстреливали пленных красноармейцев? — спросил Гуринович.

— Нет. Они сами из пленных, — пояснила Клава.

— Весь лагерь можно освободить? — взволнованно спросил Гуринович.

— Нет, только одну секцию; ту, где они будут стоять на посту.

— Это не провокация? Не встретят ли нас пулеметом? — Воронков вопросительно посмотрел на Клаву.

— Надеюсь, что нет, — неуверенно ответила Клава.

— Надеюсь, — пожав плечами, повторил ее слова Воронков.

— Ручаться, конечно, не могу. Но рискнуть надо.

— Ты не могла бы организовать встречу с командиром охраны? — спросил Воронков.

— Могу! Так будет лучше. Встретитесь и обо всем договоритесь, — обрадовалась Валузенко.

У Воронкова и Гуриновича не было времени возвращаться в отряд для получения новых указаний, и они решили действовать на свой риск.

— Пусть он послезавтра идет один по дороге от совхоза «Сеница» через лес, мы его встретим. Пароль «Сухая береза», — сказал Воронков и обратился к Гуриновичу: — Согласен? — Тот кивнул.

На другой день в маленькой комнатке Матузов устроил Воронкову и Гуриновичу встречу с Владимиром и Константином Сенько.

— Как там наша сестренка живет? — поинтересовался Владимир.

— Живет хорошо; старшим поваром она сейчас. Вот только жалуется, что соли нет. Шлет вам обоим привет, — сказал Гуринович.

— Соли нет — это небольшая беда, — протянул Владимир и задумался. Слабый свет лампы чуть освещал его хмурое лицо.

Воронков достал из-за пазухи воззвание к молодежи.

Братья приблизились к лампе, прочитали его.

— Хорошо, распространим. Но этого мало. Если можете, дайте нам еще пару пистолетов, — попросил Владимир.

— Кому? Новых людей нашли?

— Нам самим. С одним пистолетом тяжело работать… Мы уничтожили шесть офицеров и один раз чуть не попались только из-за того, что у брата заело пистолет.

— Это вы убили в парке двух эсэсовцев? — спросил Гуринович (он в городе слышал об этом).

— Пришлось, — небрежно бросил Владимир.

Гуринович достал пистолет ТТ и подал Владимиру. Тот вынул обойму и тщательно осмотрел оружие.

— Будь спокоен, никогда не подведет, только присматривай хорошенько, — заверил его Гуринович.