Станислав Ваупшасов - Партизанская хроника

Максим Воронков отдал свой запасной пистолет Константину.

— Теперь сможем действовать наверняка, — сказал Владимир.

— Вы только вдвоем? — спросил Воронков.

— Не только… Вот Катя помогает… и еще один товарищ. Они узнают, где бывают офицеры, а мы их списываем, — спокойно проговорил Константин, вручая Воронкову документы убитых эсэсовцев.

Матузов посоветовал братьям Сенько принять в свою группу Михаила Иванова, работающего шофером в городской управе.

— Я его немного знаю… присмотримся и тогда… примем, — сказал Владимир.

Братья попрощались и вышли.

На следующее утро Гуринович встретился с Феней Серпаковой и от нее узнал подробности о гибели двух броневиков с экипажами. Феня рассказала также, что СД начинает подозревать Соболенко и что в «корпусе самообороны» предстоит чистка.

— Ты не думаешь, что Соболенко провокатор? — спросил Гуринович Феню.

— Он предал бы нас только в том случае, если бы дела на фронте были плохи. Сейчас он слишком дрожит за свою шкуру, я насквозь его вижу, — с презрением ответила Серпакова.

— Ты плохо делала, что открыто ходила к нему на службу, — строго сказал Гуринович.

— Срочное дело было…

— Как Евгений держится?

— Майор? Этот, кажется, искренний. Задумал что-то новое… Говорит, если выйдет, то уйдет к вам, — сказала Феня.

— Будь осторожнее с Соболенко, — повторил Гуринович. — Лучше всего веди работу через майора Евгения.

Он взял у Фени сведения, переданные Соболенко, отдал ей воззвания к солдатам-«самооборонцам», и Серпакова ушла.

Вечером пришел Матузов вместе с женой Дарьей Николаевной.

— Говорят, немецко-фашистская армия разгромлена в районе Орла — Курска, — радовался Матузов, рассказывая городские новости. — Кубе и белорусские националисты создали «Белорусское научное товарищество» во главе с гитлеровским шпионом Ивановским. Оно шантажирует научных работников. Их вызывают поодиночке к Ивановскому и дают издевательские задания: подготовить письменную работу, охаивающую ту отрасль советской науки, которой они до этой поры отдавали всю свою жизнь…

Однако фашистские оккупанты и тут просчитались. Подавляющее большинство научных работников поодиночке, а иногда и группами уходили к партизанам.

— Есть сведения, — продолжал Матузов, — что научные работники, которые оставались в городе, прятали свои труды и изобретения.

— С научными работниками надо установить связь. С кого будем начинать? — спросил Воронков. Все задумались.

— С Клумова… Он стар, но бодрый еще, — предложила Дарья Николаевна. — Я с ним встречалась.

— Попробуем. Но сначала посоветуемся с руководством отряда, — сказал Гуринович.

Евгений Владимирович Клумов был известен не только в Минске, но и во всей Белоруссии как опытный профессор-гинеколог. В начале войны он попытался эвакуироваться на восток, в дороге был перехвачен наступавшими частями немцев и вынужден был возвратиться обратно в Минск. Долгое время нигде не работал, потом возобновил практику в поликлинике.

— Что нового еще? — спросил Воронков.

— Создали какое-то «Белорусское культурное объединение», — медленно ответил Матузов.

Через несколько дней мы узнали подробности и об этом трюке врага.

Через «Белорусское культурное объединение» гитлеровцы пытались использовать белорусскую интеллигенцию для того, чтобы вызвать у населения вражду к Советской власти, привить ему фашистское мировоззрение. В ведение «Белорусского культурного объединения» были переданы театры, «народные дома», библиотеки и другие, если так можно назвать, культурно-просветительные учреждения.

Народ не пошел и на эту удочку. «Просветительные учреждения» не посещались населением. И вскоре библиотеки стали местом сборищ групп националистов, а театры все явственнее начали походить на заурядные фашистские кафешантаны…

На следующий день Дарья Николаевна пришла вместе с Красницким. Он рассказал о работе группы, о ее новых членах.

Под вечер явился Матузов.

— Я вас, товарищи, сегодня покатаю! — с порога крикнул он.

— За ноги по полу, — улыбнулся Максим.

— Нет. Ведь на сегодня у вас назначена встреча с «самооборонцем». Сейчас подъедет Михаил Иванов на легковой машине. У него есть пропуск через все посты…

— Знай наших! — обрадовался Максим.

Начали готовиться в дорогу. Дарья Николаевна вышла на улицу удостовериться, не следит ли кто за домом. Вскоре вышел Матузов, который затем позвал Воронкова и Гуриновича. Немного пройдя, они увидели новую, блестевшую на солнце легковую машину. Открылась дверца.

— Прошу, — любезно пригласил шофер, молодой черноволосый парень.

Воронков и Гуринович сели в машину. Шофер затянул занавески на окнах и, усмехаясь, спросил:

— Куда прикажете?

— Прямо к Кубе, — тоже улыбаясь, сказал Воронков.

— Жаль, маловато вас, а то бы с удовольствием завез таких гостей, — ответил Иванов и включил стартер.

Через щели между занавесками были видны руины города, мелькали формы эсэсовцев.

Вот машина остановилась. Воронков и Гуринович сжали в карманах пистолеты. Но машина снова тронулась, и мимо промелькнул наряд охраны эсэсовцев.

— Контрольный пост, — коротко пояснил Иванов.

Отодвинули занавески. Теперь машина мчалась среди зеленых полей. Проехали совхоз «Сеница».

— Хватит, товарищ Иванов, спасибо, — сказал Гуринович. Шофер затормозил.

— Смотри, и фамилию знаете! — удивился он.

— С незнакомыми не ездим, а после войны обстоятельнее познакомимся, — засмеялись пассажиры и, перепрыгнув канаву, исчезли в кустах.

Машина быстро развернулась и помчалась назад. Воронков посмотрел на часы, до встречи оставалось два часа.

Ожидали долго. Наконец на дороге показался высокий человек, одетый в форму офицера-«самооборонца».

— Ты посмотри, чтобы кустами кто-нибудь не подобрался, а я пойду навстречу, — сказал Гуриновичу Воронков и вышел на дорогу.

— Сухая береза, — проговорил Воронков, поравнявшись с «самооборонцем».

Тот ответил условным отзывом и спросил:

— Вы один?

— Вдвоем.

— Александр Коненцов, — поклонившись, представился «самооборонец».

— Максим, — назвался Воронков и в свою очередь спросил: — А вы один?

Коненцов утвердительно кивнул головой и угрюмо проговорил:

— Не очень приятно здесь в такой форме ходить.

— Не нужно было вообще ее надевать, — улыбнулся Максим, — во всяком случае пришла пора сбросить эту форму… Итак, вы обещаете освободить военнопленных? — Воронков в упор посмотрел на Коненцова.

— А нашим людям жизнь гарантируете? — Вместо ответа спросил Коненцов.

— Живите себе. Мы расстреливаем только предателей и палачей… Как вы наметили вывести пленных?