Владимир Шатов - Сталинград

- Значит невольников в лагере где-то под тысячу человек. – Легко подсчитала она.

На руки каждой выдали карточку-документ и по куску материи, на которой было написано «OST», то есть остарбайтер, восточный рабочий. Сказали, чтобы пришили на свою одежду. Но строго не требовали, и Шелехова спрятала ту надпись, долго не пришивала.

- Буду я позориться! - хотя другие девчата носили её.

Недалеко располагался концлагерь для военнопленных, виднелись чёрные трубы, которые дымили днём и ночью. Рано утром грохот деревянных башмаков-колодок шагающих в нутро сталелитейного завода пленных разбудил спавшую наверху Сашку.

- Который час?

- Пора вставать.

Девчата, прибывшие раньше них, начали просыпаться на двухъярусных нарах. На матрасе, набитом стружкой и под вытертым тонюсеньким одеялом особо не разоспишься. К тому же во дворе лагеря орала дикая сирена.

- Ага, вот и полицай заспешил. – Сказала соседка справа. - Он из охраны, всегда ходит в грязной форме.

- Он постоянно в нашем бараке?

- Сидит, как пень на входе, с телефоном в обнимку.

Каждое утро охранник будил работниц. Вот и сейчас надрывался, старый чертяка:

- Ауфштеен! Вставать!

- Рано ещё.

- Девушки, поднимайтесь.

Первой вскочила самая шустрая подружка Катька, она постарше Сашки. Не продрав спросонья глаза, она как всегда начала припевать:

И пить будем,

И гулять будем,

А смерть придёт,

Помирать будем… Эх!..

Девчата потянулись в отдельный барак для умывания и всяких постирушек, туда были подведены медные трубы, вода текла в двадцать кранов. Постиранное бельё развешивали сушиться на колючей проволоке.

- Так и будем жить, пока война не закончится. – Задумчиво сказала Саша.

- А у нас есть выбор? – зло ответила Катя.

… Постепенно Александра притерпелась в лагере, да и подружки тоже. В бараке терпимо, почти не мёрзли. Сами дежурили и отапливали его двумя печками-буржуйками, таскали втихаря с завода куски угольных брикетов. На печурках варили суп-кашу из привезённого с собой из Украины пшена, пока его не истратили.

- Который месяц уже пошёл… - судачили они долгими вечерами.

- Ведь деваться-то некуда…

Сашу с первых дней вместе с другими подругами «запрягли» в лесопильный цех, таскать доски на пилораме.

- Тяжеленые какие! – вскоре жаловались хрупкие девчушки.

Одна девчонка хваталась с одного конца, вторая с другого и так они «пёрли» доски одну за другой. Липкие опилки летели в глаза, ноги как нарочно путались в предательской стружке…

- И так целый день.

Потом они просто волокли неподъёмные, сырые доски по бетонному полу.

- Ух, девки, невмоготу вкалывать, - призналась Киркина и прослезилась. - Аж глаза на лоб вылазят!

- А ты их широко не раскрывай…

Многие украинки работали в цеху завода, где делали деревянные ручки к гранатам и сами гранаты. Другие грузили, пыжились, ящики с боеприпасами на высокие вагонные площадки.

- Этими гранатами наших отцов и братьев рвать будут. – Сказала одной из них Санька. – Не стыдно вам их делать?

- Это наша работа. – Удивилась чернобровая дивчина. – Или ты хочешь, чтобы нас поубивали?

На день каждой работнице выдавали один батон, безо всяких добавок и опилок, с сахарином. Первый раз в жизни многие попробовали здесь белый хлеб. Некоторые взаправду думали, что немцы их облагодетельствовали.

- Вас используют как рабов, а вы и рады! – корила особо рьяных Александра.

Женские и мужские бараки стояли раздельно. Не приведи Господи, чтобы кто-то из хлопцев зашёл в гости к девушкам! За порядком строго следила надзирательница, молодая, крикливая немка.

- Ordnung. – Часто повторяла она. – Порядок.

Она никого не била и не наказывала. Просто требовала повиновения, чистоты в бараке, даже среди младших заморышей.

- Фрау идёт!

Детвора, напуганная слухами-страхами, что за кражу немцы отрубают пальцы, а за серьёзные проступки сразу ставят к стенке, боялась совершить что-то плохое. Да и беззащитность свою подростки чувствовали очень остро.

- Слыхали про крематории, где сжигают людей? – спрашивали друг друга зашуганные подростки.

- Говорят и живых…

Мытарства Саньки Шелеховой закончились, когда её и человек пять девчат, перевели чернорабочими в столовую, которая находилась на территории завода. В ней питались в обед гражданские вольнонаемные работяги люксембуржцы и голландцы...

- Так жить можно. – Успокоилась обрадованная Сашка.

- Везёт тебе, - с видимой завистью произнесла Катька, которую оставили работать на лесопилке, – а нам продолжать надрываться.

Александра видели, как военнопленных водят строем на завод и обратно немцы в аккуратной форме с автоматами в руках. На робах пленных, на спине каждого были выведены красной краской крупные буквы «SU» - Советский Союз.

- Может, где-то здесь работает отец? – задумывалась девушка и загадала: – Вот бы его увидеть.

Еду для советских военнопленных готовили в этой же столовой. Из бачков наливали в термосы и вывозили работникам. Девчата издали видели их, вроде крепкие, молодые мужчины.

- Гляньте девчонки, даже симпатичные есть. – Делились наблюдениями молоденькие подружки.

- Тебе Сашка лишь бы на парней смотреть…

Русских было где-то 150 человек. Они по рельсам катали туда-сюда вагонетки с дымящимся шлаком, вывозили горы едкой, пыльной извести. Завод работал беспрерывно, дымил из труб днём и ночью.

- Может среди них есть наши земляки?

Заведующая столовой была черноволосая «мадам Штарк», так её звали между собой работницы. Они с мужем уже пожилые, он хромоногий, поэтому работал в бухгалтерии. На втором этаже столовой жил разный персонал и эта семья.

- Эльза приехала. – Сообщили друг другу работницы.

Дочь заведующей, как обычно на выходные привезла в коляске хорошенького малыша. К нему подбежали прокопчённые дымом русские девушки, но мадам наигранно нахмурилась:

- Не целуйте моего внука!

- Он такой хорошенький.

- Скоро у вас свои дети будут.

Правда выходные выпадали редко, работа была очень тяжёлая. Приходилось очищать тонны картофеля, брюквы, свеклы и моркови.

- Сколько мною уже перемыто окон, дверей, посуды, котлов и плит! – удивлялась погодя Саша. - Сколько перестирано белья и прочего.

К концу трудового дня кожа на руках трескалась, а за короткую ночь и отдохнуть не успевали по-настоящему. Единственная отдушина случалась, когда её забирала заведующая.

- Сашель, - подозвала она девчушку. – Иди сюда.

Она отводила её на квартиру делать уборку. Помыть полы, постирать пастельное бельё. Оставляла одну в своей хорошей квартире. Одним словом, доверяла во всем.

- Живут же люди! – восхищалась Санька и раскрыла рот.

Закончив уборку, она разглядывала красивую посуду в старинном, тёмного дерева, буфете. Крутилась, причесывалась перед зеркалами трельяжа…