Владимир Шатов - Сталинград

- О глянь, политические! – воскликнул замызганный красноармеец.

- Бедняги…

Выше громоздились труппы политбойцов в ватниках и тряпичных шапках, которые выдавались в блокадном Ленинграде.

- Большинство из них даже стрелять не умело…

- Военному мясу стрелять не обязательно!

На блокадниках валялись тела в шинелях, маскхалатах, с касками на головах и без них. Здесь смешались трупы солдат многих дивизий, атаковавших железнодорожное полотно в течение года.

- Земля вам пухом! – сказал Сергей и побежал догонять трактора с пушками.

На следующий день его легко ранило в плечо пулей на излёте, и он больше никогда не вернулся в залитое кровью Капище.

К западу от главных сталинградских заводов - «Красного Октября», «Баррикады» и Тракторного - лежали их многолюдные рабочие посёлки. Расположенные, как и весь город, вдоль Волги, они образовали между отрогами Банного оврага и долиной речки Мокрой почти сплошной жилой массив, окаймлённый полосою молодых лесопосадок. На протяжении семи-восьми километров в вытянутых с юга на север поселениях попадались немногочисленные кирпичные здания, преобладали деревянные домики и глинобитные мазанки.

Всегда считалось, что посёлки стоят позади заводов, как бы в их тылах, - потому что всё в Сталинграде начиналось от Волги. Однако по отношению к фронту они находились перед заводами, на ближайших к ним подступах. И потому немецкий удар в направлении заводов - и через них к Волге - должен был превратить в поле боя, прежде всего территорию этих поселений - уже пустынных, обезлюдевших, но гораздо меньше пострадавших от бомбёжек, обстрелов и пожаров, чем кварталы центра.

Новое наступление противника ожидалось с утра 27 сентября. Враг рассчитывал вбить «клин» вглубь обороны русских - захватить крупные заводы и сбросить Чуйкова в воду. Дабы парировать этот удар, решено было частью сил 62-й армии рано с утра нанести контрудар. Контратака началась в 6 часов после короткой, но плотной артиллерийской подготовки.

Контрудар производился силами трёх танковых, правда малочисленных, бригад и двух стрелковых дивизий. Советские части сумели продвинуться вперёд до двух километров. Однако дальнейшего развития этот первоначальный успех не получил. На действия войск Красной Армии противник ответил мощными ударами артиллерии, авиации и танков. Хотя наступавшие части и вынуждены были отойти в исходное положение, утренняя атака немцев, намеченная на 8 часов, не состоялась.

Она началась лишь в 12 часов, после новой авиационной и артиллерийской подготовки. Враг ввёл в действие три свежие дивизии, усиленные десятками танков, и атаковал советские позиции в районах рабочего посёлка Красный Октябрь и Мамаев курган. Бои в этом районе сразу же приняли крайне ожесточённый характер. Во второй половине дня гитлеровцы несколько вклинились в оборону русских, но отчаянной контратакой их отбросили.

Через некоторое время последовала новая вражеская атака, также не имевшая особого успеха. Враг нёс большие потери от артиллерийского огня, миномётов, танков и пехоты, но и советские части буквально истекали кровью. В силу большого превосходства в авиации и танках противнику, в конце концов, удалось ворваться в посёлок Красный Октябрь.

Немецкие орудия безостановочно лупили с трёх сторон - с фронта и с флангов. Непрерывно налетали пикирующие бомбардировщики и бомбили несчастные развалины. В каменных фундаментах разрушенных домов прятались немногочисленные защитники города.

- Если ночью подкрепление нам не переправят, будем мы с тобой Шелехов вдвоём фронт держать! – невесело пошутил командир батальона Кошевой.

- Ежели надо – удержим…

Из первоначального состава батальона осталось десятка три бойцов. Кругом всё рвалось, кипело, рушилось и грохотало. Взорвался какой-то грузовик, бог весть, зачем заехавший на заваленную обломками улицу.

- Если немцы нас сомнут, то зайдут соседям в тыл…

- Не впервой! – ответил Григорий, тщательно прицеливаясь. – Патронов только маловато…

Люди кругом гибли и гибли. Снаряды, вопреки теории вероятности, нередко попадали в одно и то же место. Солдаты передней линии выгрызли ямы в каменистой дороге, горбом проходившей среди посёлка, и сидели там.

- Высунуться из подвала почти невозможно: у стереотрубы, как только её подняли, отбило осколками оба рога. – Признался старший лейтенант, который после страшного ранения сержанта Лисинчука больше всех ценил воинские таланты Шелехова.

- А чё там смотреть? – вяло спросил Григорий. - Кругом - гарь, пыль и кучи песка, поднятые в воздух…

Автоматы и винтовки часто засорялись, без чистки они отказывали, становились бесполезными. Немецкие контратаки приходилось отбивать одними гранатами, которых, к счастью, было вдоволь. Дрались сапёрными лопатками, ножами, ломами и зубами. Очень помогала артиллерия с левого берега, которую вызывали по радио, благо, рация была цела.

- Все провода телефонной связи порвало в клочья к чёртовой матери. – Выругался Михаил.

- Поэтому немцы и пользуются только рациями!

В полдень Кошевой послал Григория с пакетом в тыл. Он положил ему на плечо руку и неохотно признался:

- До тебя Шелехов я троих отправлял с донесением.

- Никто не вернулся?

- В штабе постоянно требуют, каждый день докладывать об обстановке… - словно извиняясь, сказал комбат. – Будто бы они сами не слышат, какая у нас обстановка!

- Пятьсот метров до штаба дивизии я как-нибудь одолею! – пообещал Григорий и снял с плеча автомат.

Он выбрался из подвала и сперва ползком, как змея, а потом бегом двинулся дальше.

- Сто, двести, триста метров. – Считал он вслух.

Ноги Григория едва двигались от усталости, дыхание вырывалось с хрипом и свистом.

- Останавливаться нельзя…

Те, кто пытались отдыхать, лежали по обеим сторонам улицы, и кровь тонкими чёрными струйками стекала по глинистой дороге, скапливаясь на дне воронок липкими лужицами…

- А зараз нужно переждать!

Начался обстрел. Немцы, очевидно, заметили доступную мишень и ударили из лёгких миномётов удивительно точно.

- Разрывы ближе и ближе. – Отметил Григорий и нырнул в груду камней.

Грохот рвал барабанные перепонки. Разрывы хлопали совсем рядом, кажется, что прямо над головой… Слепая мина ударила в бруствер и, обдав Шелехова комками земли, шлепнулась рядом. Она прокатилась некоторое расстояние по наклонной плоскости и застыла сантиметров в пятидесяти от его носа.

- Вот моя смерть! – спокойно подумал Григорий.

Волосы встали у него дыбом, по спине побежали мерзкие мурашки. Как зачарованный смотрел он на эту красивую игрушку, выкрашенную в ярко-красный и жёлтый цвета, поблёскивающую прозрачным пластмассовым носиком.