Владимир Шатов - Сталинград

Опять минуты на размышления. Потом музыка и пальба из винтовок в сторону немецкого динамика! Никто не сдался, только кто-то один впереди поднял руку, чтобы немцы прострелили её…

Михаил из своего «окопа» нет-нет да и выглянет на секунду, чтобы уточнить:

- Кто есть из живых?

- Лучше не высовываться, - сказал Григорий, - немцы точно стреляют…

Он поднял шанцевую лопатку вверх - звяк! Лопатку выбило из руки с аккуратной дыркой от пули.

- Метко!

- Время до темноты тянется бесконечно! – зевнул дремлющий Григорий.

Потом выше воронки затрещали пулемётные трассы и с гулом пронеслись снаряды - это «проснулись» доблестные командиры и пригнали на помощь морских пехотинцев, отборных ребят.

- Надо было пустить этот отряд, когда кругом была чернота от разрывов снарядов и клубы дыма.

- А почему бы им не идти в затылок нашему батальону?

Немцы легко отбили самоубийственную атаку. Наконец опустилась мглистая ночь, часто освещаемая ракетами противника.

- Скоро можно будет вернуться в наши развалины. – Сказал продрогший офицер.

- Скорее бы, - кивнул головой Григорий, - как бы «фрицы» не обошли нас с тыла.

Вдруг рядом объявился крикливый связист:

- Есть связь. Вас товарищ комбат вызывает первый!

- Слушаю.

- Доложите обстановку! - на проводе был комполка Ольховский.

Кошевой буркнул в ответ:

- Живыми мало кто выйдет…

- Послушай, комбат, жив, и то ладно!

- Я то жив, а батальона нет.

- Прекратить панику! – в голосе полковника прорезались металлические нотки. – Отступать на прежний рубеж запрещаю.

- Но мы находимся посредине площади…

- Ни шагу назад!

- Тут негде укрыться, нас днём перестреляют снайперы.

- Из всех, кто остался, организуй круговую оборону и доложи лично мне!

Задача не из простых, а тут ещё приполз особист-капитан и под руку ноет:

- В боя я потерял свой пистолет ТТ, за который следует отчитаться.

- Я видел, - заверил комбат капитана, - в бою выбило пулей пистолет из Ваших рук.

- Вот и ладно!

Особист уполз в штаб полка, ибо такому чину не положено быть в зоне боевых действий. Оставив Шелехова у пулемёта в воронке, старший лейтенант броском перебежал в другую воронку с живыми. По нему запоздало прошлась очередь из пулемёта.

- Значит, «гансы» нас и ночью караулят…

Высмотрев тело ближайшего убитого, он сделал туда бросок. Пулемёт «фрица» снова дал очередь: пули вошли в мёртвое тело. Кошевой буквально прилип к земной настовой тверди:

- Если пробьёт труп, то и в меня влетит пуля...

Михаил на всякий случай прикрыл голову бесполезным локтем. Так он скакал по всем воронкам, бросок за броском.

- Проклятый пулемётчик охотится за мной. – Понял запыхавшийся офицер.

Потом началось непростреливаемое пространство, и пулемёт отстал. Из-за проволочного заграждения навстречу ему вышел командир пулемётной роты Александров, так свободно, будто ничего страшного не происходило!

- Я побывал в траншее противника, - похвастался он, поигрывая пистолетом, - успел ухлопать немецкого офицера, завладев его «парабеллумом».

- А здесь как оказался?

- Потом нас с уцелевшими солдатами выбили из траншеи.

- Ты словно заговорён свыше от пуль и осколков.

- Пойдём собирать выживших…

Вместе они прошли воронок двадцать. Из трёх батальонов полка обнаружили живыми человек восемьдесят. Из них организовали «круговую оборону» для галочки командованию, которое доложит верхам: «Дивизия продвинулась на триста метров вперёд!»

… Утро, под ногами шуршит наст-ледок. Красноармейцы в ямах сидели будто мыши, выплеснутые из кадушки.

- Сухой осталась только голова под каской! – пожаловался Григорий.

- Я тоже задубел весь…

У Михаила посинели пальцы на руках, губы и нос. Ноги потеряли чувствительность. Только ночью можно было попрыгать вокруг воронки, а ему, как командиру «круговой обороны», пробежаться между убитых по другим воронкам.

- Сапог протёк. - Сказал сержант, посмотрев на правую ногу.

- Да у тебя там сквозная дырка от пули! – изумился комбат.

- А нога не задета…

Кошевой и Григорий опять сидели в знакомой воронке, голодные и холодные. Связь с тылом протянули, но кашевары не дошли до них.

- Как горяченького поесть хочется!

- Да хучь бы просто пожрать…

Высоко в небе пролетали немецкие крупнокалиберные снаряды, исчезая из вида на излёте у земли за обороной полка. Связист снова высунулся с трубкой полевого телефона.

- Вас первый требует!

- Почему вы не собрали с поля боя оружие? – даже на расстоянии пары метров из неё ясно слышался мат и крик. - Это пахнет трибуналом!

- Как только освободим город, если будем живы, то и соберём оружие, здесь его завались! - отпарировал старший лейтенант.

На этом непростой разговор окончился.

- Что сделал батальон?.. Что там сейчас? Какие потери? – пожаловался комбат Шелехову. - Об этом комполка не задал ни одного вопроса.

- Сам бы попробовал собрать…

По-прежнему свирепствовали немецкие снайперы. Где-то к обеду над головами защёлкали пули, явно снайперов, и не одного.

- По кому они пуляют? – спросил Михаил.

- Может кто-то к нам ползёт…

Вдруг на краю воронки вырос в свой громадный рост мощный по-медвежьи солдат из хозвзвода Иван Шохин!

- Как ты сюда пробрался? – изумился комбат.

- Просто дошёл…

За спиной у него привязан трофейный термос с супом. В руке другой термос с кашей. Весь солдат увешан фляжками с чаем, водой и наркомовской водкой… Одна из фляжек прострелена, но Шохин этого не замечает.

- Здравия желаю, товарищ комбат! - гаркнул он.

- Прыгай скорее…

Михаил его мигом стащил в воронку за ноги. Идя к ним по открытому пространству, он не понял, что снайперы метят именно в него, а полное спокойствие русского, видимо, сбило с толку немецких стрелков.

- Он што больной? – подумал удивлённый Григорий.

Чуть раньше комбат списал Ивана из пулемётчиков, направив в хозвзвод к Фёдорову. Шохин постоянно засыпал на часах в окопах, но силищу имел лошадиную.

- Что и требуется в хозвзводе. – Подумал тогда командир.

Кошевой снял с себя медаль «За боевые заслуги» и прикрепил её на груди Шохина. О себе подумал:

- Всё равно погибну…

14 октября в 6 часов утра по берлинскому времени 6-я армия Вермахта начала очередное третье наступление в Сталинграде, используя всю авиацию 4-го воздушного флота генерала фон Рихтгофена. Пасмурное небо заполнили самолёты, артиллерия стреляла безостановочно, и дико ревели сирены.

- Сейчас мы поднимемся из окопов и примем участие в этом чудовищном представлении, - думали солдаты 389-й пехотной дивизии в ожидании приказа атаковать, - но останусь ли я в живых…

Немецкая артиллерия громила развалины, превращённые в огневые точки, блиндажи и бункеры русских. Снаряды, начинённые фосфором, сжигали всё, что могло гореть.