Владимир Шатов - Возвращение

- Битте, битте, господин, я умоляю, скажите, где аптекарь? – выкрикнул он. - Где его дочь?

- Найн, ниц нема, не знаю, - старик смотрел тусклыми глазами - как на стену, хотя вроде бы и узнал русского.

Он был явно напуган, руки дрожали, а на лице виднелись лиловые тени и отёки.

- Есть ему нечего, - определил опытный в таких вопросах солдат. - Новые польские власти не дают немцам даже блокадных ста грамм!

Между тем мотоциклист дудел и громко матерился, призывая медлительного напарника:

- Скорей, а то уеду один!

- Сейчас! – в полном отчаянии Шелехов сунул старику мешок с провиантом и повернулся, чтобы уйти.

Тут старик ожил, человеческое достоинство проблеснуло в его глазах. Он выпрямился и с осуждением выплюнул русскому солдату прямо в лицо:

- Их было четверо, ваших танкистов!.. Потом она выбила окно и разбилась о мостовую...

Февраль 1945 года Григорий Шелехов встретил в Восточной Пруссии, в городе Алленштайн. Закалённая в многолетних боях 33-я гвардейская дивизия молниеносным маршем перекатилась через всю Польшу от Варшавы до северных границ. Перебрасывали армию на мордатых американских грузовиках фирмы Студебеккер. Это был отлично организованный авто конвейер. Машины сновали день и ночь туда-сюда. Григорий сидел на тюках и ящиках с имуществом, зябко кутался в светлый полушубок и ругал водителя:

- Всю душу ирод вытряс!

Дул сильный ветер со снегом. Трясло на ухабах, он цеплялся за ящики и суеверно старался не коснуться рукой носилок. Они были крепко привязаны толстой верёвкой, поверх всяческой поклажи и на них находился труп самоубийцы.

- Солдат застрелился дня два назад, - сказал ему сутулый шофер, - идёт следствие.

- Похоронили бы и дело с концом… - посоветовал Шелехов.

- Тело берегут для вскрытия, которое не успели сделать в прежнем месте расположения. – Объяснил водитель.

- В начале войны живых не возили, - забубнил Григорий, - а зараз покойников таскают по разным странам…

На временный постой они притормозили возле красивого островерхого дома. В доме нашли всяческие военные регалии: ордена, мундиры, эсэсовские кинжалы с надписью: «кровь и честь», погоны, аксельбанты и прочую мишуру.

- Действительно, Восточная Пруссия гнездо милитаризма. – С важным видом сказал явно начитанный шофёр.

- Только птицы улетели без сопротивления. – Пошутил пассажир.

- Просто фашистские активисты и другое начальство успели удрать в Кенигсберг. – Заспорил водитель. – Там нас радушно встретят…

В городках остались главным образом обыватели - женщины, старики и дети. Им предстояло расхлёбывать последствия поражения. В их доме, на самом верху, в мансарде, жила женщина лет тридцати пяти с двумя детьми. Муж её сгинул на фронте, бежать ей было трудно и некуда.

- С грудным младенцем далеко не убежишь... – С некоторой грустью сказал Григорий.

- А нам двойная польза! – заржал лопоухий рядовой.

Солдаты узнали, что она хорошая портниха, тащили материал и заставляли её шить галифе. Многим хотелось помодничать, да и обносились за зиму основательно. С утра и до вечера строчила немка на машинке. За это ей давали обеды, хлеб, иногда сахар. Ночью же многие солдаты поднимались в мансарду, чтобы заниматься любовью. И в этом немка боялась отказать, трудилась до рассвета, не смыкая ног…

- Куда ты от нас денешься, милая? – издевались похотливые победители.

- Кто последний?

У дверей в мансарду всегда стояла очередь, разогнать которую не было никакой возможности.

- Пускай отрабатывает за мужа!

- Он, небось, наших баб топтал, будь здоров.

… Ранней весной 1945 года Красная армия подошла к предместьям Кенигсберга. Немцы намеревались сопротивляться здесь долго и упорно. Они построили мощные укрепления, приблизили к городу броненосцы, которые с моря огнём своих крупных орудий нанесли русским немалый урон.

- В бой посылают всех, кого можно. – Поделился с Григорием наблюдениями молоденький лейтенант: - Мне разведчики рассказали об атаке отряда немецких моряков во главе с красавцем капитаном. Они шли чётким строем, как на параде, в элегантной чёрной форме. Капитан - с сигарой в зубах.

- Ишь ты!

- Но уже не 1941-й год, русских испугать трудно: отряд попал под залп «катюши», превративший доблестных моряков в кровавое рагу.

Штурм предместий начался, как водится: пьяный угар, адский обстрел и бомбёжки. С матерной бранью красноармейцы шли вперёд.

- Один из десяти доходит. – Прикинул Шелехов.

- В России людей много, - с вызовом сказал лейтенант, - да и новые быстро родятся!

Потом началось веселье. Полетел пух из перин, песни, пляски, вдоволь жратвы, можно шастать по магазинам и по квартирам. Пылали дома, визжали немецкие бабы.

- Погуляем всласть! – радовались оставшиеся в живых завоеватели.

- Отомстим за Сталинград…

Дальше продвижение замедлилось. Вокруг города-крепости стояли тяжёлые, громоздкие сооружения крепостной обороны. В центре столицы - цитадель - остроконечный камень чудовищных размеров, в котором просверлены, высечены, выдолблены галереи, ходы и казематы.

- Говорят они уходят глубоко под землю, - по секрету признался лейтенант.

- Выкурим…

Форты тянулись сплошной грядой с правого берега реки Прегель, окаймляли Кенигсберг и снова выходили на Прегель, замкнув смертельный круг.

Всё мужское население Кенигсберга, способное поднять винтовку, было мобилизовано в фольксштурм. Из арсеналов выкатывали даже допотопные пушки.

- Смешно ей Богу! – засмеялся начальник артиллерии фронта, когда докладывал командующему результаты разведки.

- Не скажите, - ответил Маршал Василевский.

- Так они же взорвутся при первом выстреле, - недоумевал главный артиллерист, - а обломки обслугу поубивают…

- Осенью 1941 года Рокоссовский обратился к Жукову с просьбой о срочной помощи противотанковой артиллерией. – Начал обстоятельный рассказ, командующий 3-го Белорусского фронта. - Однако у командующего фронтом резервов уже не было. Запрос дошёл до Верховного Главнокомандующего. Реакция Сталина была незамедлительной: "У меня тоже нет резервов противотанковой артиллерии. Но в Москве есть Военная артиллерийская академия имени Дзержинского. Там много опытных артиллеристов. Пусть они подумают и в течение суток доложат о возможном решении проблемы".

При упоминании имени Верховного главнокомандующего офицеры штаба армии привстали. Главком жестом осадил их и продолжил:

- В академии работал пожилой человек, который хорошо знал местоположения артиллерийских арсеналов в Москве и в ближайшем Подмосковье, где были законсервированы изношенные и очень старые артиллерийские системы, снаряды и снаряжение к ним. Там подобрали старые осадные орудия калибра 6 дюймов, которые использовались при освобождении Болгарии от турецкого ига и позже в русско-японской. После её окончания орудия эти доставили на Мытищинский арсенал, где они хранились в законсервированном виде.