Владимир Шатов - Возвращение

- Как слепы мы были! – удивлялся бывший солдат.

Всё то, во что он до сих пор верил, было разрушено. Иоганн начал понимать, что с этим новым восприятием связана новая надежда, не ограниченная лишь мечтой о возвращении домой. Это была надежда на новую жизнь, в которой будет место самосознанию и уважению человека.

- Майер, тебя вызывают на комиссию. – Сказал подошедший санитар.

Её задачей был отбор больных пленных для дальнейшей отправки для лечения в Москву.

- Оттуда ты поедешь домой! - пообещал ему знакомый врач.

- Я не верю…

Через несколько дней, в конце июля 1946 года, Иоганн уехал на открытом грузовике вместе с несколькими военнопленными, как всегда стоя и тесно прижавшись, друг к другу, в направлении Москвы.

- Лишь бы никогда не вернуться назад!

Несколько дней он провёл в центральном госпитале для военнопленных под присмотром немецких врачей. На следующий день Майер сел в товарный вагон, выложенный изнутри свежей соломой.

- Этот длинный поезд должен доставить меня в Германию. – Молил он Бога, в которого почти не верил.

Во время остановки в чистом поле их обогнал по соседней колее грузовой состав. Иоганн узнал двухметровые стволы берёз, те самые стволы, которые они массово валили в лагере. Брёвна были предназначены для топки локомотива. Седовласый капитан, сидящий рядом с ним присвистнул:

- Вот для чего они применяются...

- Как символично без остатка сжигать труд и жизни тысяч людей в паровозных топках.

8 августа поезд прибыл на сборочный пункт Гроненфельде возле Франкфурта-на-Одере. Иоганн получил документы об освобождении и направился домой. Через три дня похудевший на 90 фунтов, но новый свободный человек Иоганн Майер, после пяти лет войны и плена вошёл в дом своих родителей.

Летом 1944 года американские войска вошли в немецкий город, где работала угнанная в Германию Мария Сафонова. В день её официального освобождения - 15 августа 1944 года, Мария должна была покинуть семью своих бывший хозяев и появиться с вещами в гражданский госпиталь, куда её, как и многих остальных остарбайтеров, призвали работать, так как война ещё не была окончена.

- Просто сменим одних хозяев на других…

При госпиталя, куда были помещены бывшие заключённые лагерей, и раненные с фронта, была лечебницу, в которую и были расквартированы на проживание освобождённые из неволи сиделки и медсёстры.

- Война закончена! – сообщила Маше разбитная «товарка», которая якшалась с американцами.

- Значит, поедем домой.

… Пока лидеры всех вовлечённых в войну сторон съезжались на подписание всех официальных документов о капитуляции Германии, жизнь Марии, да и вообще городка Биелефильда, особо не изменилась. Когда все бумаги были подписаны и все решения утверждены, началось распределение бывший заключённых в "фильтрационные лагеря" для отправки по своим странам.

- Да ерунда! – отмахивалась Сафонова от предостережений бывших хозяев.

- Ты подумай…

Мария всё также приходила в гости к Шуманам, делилась новостями, к тому времени, она уже довольно сносно научилась разговаривать по-немецки.

- Быть того не может, что нас обвинят… Не по своей же воли мы здеся оказались!

Герр Шуман прослышал о плохом отношении к бывшим узникам в советских фильтрационных лагерях и пытался образумить воспитанницу. Но Мария не верила:

- Да что вы такое говорите!

- Поверь мне…

- Что же наши своих же будут и винить в том, в чём они не виноваты?

- Мне говорили…

- Это полный абсурд!

Шуманы всё лето провели в уговорах Маши остаться в Германии с ними:

- Мария, ты для нас как дочь, останься с нами.

Сафонова - ни в какую...

- Возьми хотя бы от нас вещей на память.

Вскоре она официально закончила свою работу в качестве сиделки в госпитале и села на поезд, доставивший её в фильтрационный лагерь. Багаж составляли объёмные баулы с платьями, верхней одеждой и обувью.

- Ты что, с заработков едешь? – с подозрение спрашивали худые и раздетые спутницы.

Маша даже тащила с собой красивое эмалированное ведро и блестящий медный таз.

- Хозяева подарили! – односложно отвечала она, испытывая одни неприятности от подарков.

За вещами приходилось следить, не смыкая глаз, народ в пересыльном лагере собрался разный. Там они прожила почти 4 месяца, и всё время их ежедневно мучили вопросами:

- Почему выехал?

- Угнали!

- Почему работал на немцев?

- Заставили.

- Почему не предпринял попытку к побегу?

- Куда бежать?

- Почему не предпочёл покончить с жизнью, чем сдаться врагам?

На такой вопрос ни у кого не было ответов. Но появился страх и обида за непонимание в том, какой ад они пережили в концлагерях.

… Однажды когда Мария дремала на своих нарах, сквозь вату сна прорвался вопрос:

- Кто-то знает Марию Сафонову?

Виновница интереса приподнялась на локтях и недовольно спросила:

- Кому я там понадобилась?

К ней на второй ярус деревянных нар поднялась хрупкая симпатичная девушка, лет семнадцати на вид и смущённо сказала:

- Я знакомая твоего брата Николая. Меня зовут Саша Шелехова.

- Где ты его видела?

- Он освобождал меня из концлагеря…

- Как он?

- Симпатичный!

Девушки быстро подружились. Санька подробно рассказала ей свою незавидную историю. Маша – свою. Они настолько сблизились, что почти всё время проводили вместе.

- Глупая ты Сашка, - укоряла подругу спустя месяц более опытная Сафонова, - завела бы себе «мужа» и не парилась бы…

- Как можно! – ужасалась Саша и сильно краснела.

Дело в том, что пересыльный лагерь, куда они попали, оказался смешанного типа. Изголодавшие за много лет от женского общества молодые мужчины не давали прохода девушкам.

- Немцы за этим делом строго следили, - вздохнула Саша, а нашим всё равно…

Дошло до того что организованные группы бывших работников похищали зазевавшихся девушек и затащив в свой барак коллективно насиловали всю ночь. Особенно свирепствовали выходцы из азиатских республик.

- Я вот даю только Андрею, и он меня от всех защищает! – похвасталась ей Машка.

- Глупости это…

Действительно, спастись от приставаний можно было только одним способом. Парень и девушка всенародно объявляли об отношениях и становились временными мужем и женой. Так Сафонова нашла кареглазого Андрея и даже мечтала увезти его к себе на родину.

- Я так делать не буду, - отрезала Сашка и покраснела.

Она не могла признаться подруге, что, не смотря на войну и лагеря, смогла не потерять не только гордость, но и девственность.

- Ну и дура!.. Смотри, как бы не пожалеть!

Пророчество подружки исполнилось на удивление скоро. В начале осени Саша поздно вечером возвращалась с очередного допроса. Внезапно ей набросили на голову мешок из-под муки и куда-то потащили. Шелехова отчаянно сопротивлялась, но ничего не смогла сделать с десятком жадных и сильных рук.