Николай Анов - Гибель Светлейшего

— Мой муж, командарм Подобед, прикажет вернуть коня в Эранию, — сказала она. — Я ни минуты в этом не сомневаюсь. Важно только скорее сообщить ему все подробности дела. Вам необходимо немедленно выехать в штаб армии. Не волнуйтесь, я все устрою.

Она отправила мужу телеграмму и в тот же день получила ответ:

«Послал вызов Пряхину. Целую тебя и Розочку».

По телеграмме командарма святопольская чека выписала пропуск не только коневоду, но и Потемкину, пожелавшему сопровождать Евстафия Павловича.

Поздно вечером Фира Давыдовна и Розочка отправились на вокзал. С тем же поездом, с каким уезжали Пряхин и Николай Николаевич, ехал и Олег на формирование в Н-ск. Там за десять суток обучали добровольцев стрелковому делу, после чего отправляли без задержки на фронт.

Притихшая Розочка молча смотрела на Олега. Фира Давыдовна, материнским чутьем угадавшая все, что творилось в душе дочери, оставила ее наедине с юношей.

— А все-таки самый лучший спектакль у нас был «Отелло», — сказал гимназист.

Ему хотелось сказать совсем другое; но он не нашел нужных слов и смелости.

— Для Святополя неплохой! — согласилась. Розочка.

Они снова замолчали, не зная, о чем говорить.

— Врангель — опасный враг! — задумчиво произнесла девушка.

— Теперь хороших постановок в клубе не будет, — заметил Олег.

— Врангелю помогает Антанта, — сказала она.

— Без Наташи и Василия Ивановича кружок развалится.

Они обменивались фразами, не слушая друг друга. И только когда Олег вскочил в теплушку, он понял, что не сказал самого главного, что обязательно нужно было сказать. И Розочка подумала то же.

Потемкин был поражен, узнав, что Олег записался добровольцем в Красную Армию, но изумления своего не высказал. И сейчас, в вагоне, сидя рядом с гимназистом, он предпочел проявить осторожность.

Горькие думы одолевали Николая Николаевича. Как страшна красная пропаганда! С какой легкостью она беспощадно поражает неопытное сердце!

Потемкин вспомнил свою первую встречу с Олегом в Петрограде. Это был скромный, воспитанный юноша из интеллигентной семьи. А сейчас он, кажется, стал большевиком. Николай Николаевич с затаенной неприязнью смотрел на юношу, хотя в темноте и не видел его лица.

Поезд пришел в Н-ск рано утром, только-только начало светать. Олег, распрощавшись с Потемкиным и коневодом, отправился в военкомат. Пряхин и Николай Николаевич, по указанию коменданта, пошли разыскивать штаб армии. Он размещался в четырех вагонах, стоявших на запасном пути. Здесь уже поджидали коневода. Дежурный офицер, еще с вечера получивший соответствующие указания, немедленно доложил командарму о приезде Евстафия Павловича.

Подобед жил в салон-вагоне, принадлежавшем до революции киевскому генерал-губернатору. К нему был прицеплен обыкновенный мягкий вагон, заменявший приемную. Сюда привели Пряхина и Потемкина, предложив им подождать в свободном купе.

Через несколько минут появился франтоватый адъютант, перепоясанный желтыми ремнями, и, приложив пальцы к козырьку фуражки, объявил:

— Командующий просит к себе товарища Пряхина.

Командарм, пожилой сероглазый человек с аккуратно подстриженной русой квадратной бородкой, просматривал телеграммы, когда Евстафий Павлович и Потемкин вошли в его кабинет, занимавший добрую половину вагона.

Подобед оглядел вошедших и показал рукой на диван у стены:

— Прошу!

— Разрешите передать вам письмо от вашей супруги.

— Благодарю вас.

Командарм разорвал конверте извлек два письма — от Фиры Давыдовны и Розочки. Он читал их не спеша.

— Жена пишет, что вы спасли ее и нашу дочь от смерти. Разрешите мне поблагодарить вас.

Подобед поднялся из-за стола и с душевной признательностью пожал руку Потемкину и коневоду. Потом он вновь опустился в кресло.

— Жена просит оказать вам помощь и содействие. Чем могу быть полезен? Расскажите мне подробно, о какой лошади идет речь.

— Я попросил бы вас ознакомиться с этим документом, — Евстафий Павлович положил на стол меморандум. — Вам станет все ясно.

Коневод и Потемкин внимательно следили за выражением лица командарма, читавшего меморандум Эрании. Оно было невозмутимо спокойным.

— Чего же вы сейчас хотите? — Подобед вопросительно поднял брови.

— Я видел Забиру в Святополе. Мои попытки вернуть Светлейшего через комиссара полка не увенчались успехом. Где сейчас находится Забира, я не знаю.

Командарм помолчал в раздумье.

— Хорошо! Лошадь вам будет возвращена. Завтра Светлейшего доставят сюда!

И, вызвав адъютанта, он продиктовал телеграмму с приказом командиру 44 кавполка взять у Забиры жеребца Светлейшего и немедленно доставить его в распоряжение штаба армии.

— Светлейшего вам возвратят, можете быть спокойны. Приходите завтра к вечеру — и вы получите вашего жеребца, — сказал командарм, пожимая на прощание руки коневода и Потемкина.

— Поздравляю вас с успехом! — сказал Потемкин, когда они зашагали по шпалам в сторону вокзала. — Теперь Забире делать нечего, придется вернуть Светлейшего.

— Вашими устами да мед бы пить! — проворчал коневод, все еще не веря своему счастью.

На другой день они направились в штаб армии узнать новости. Франтоватый адъютант с улыбкой сказал:

— Лошадь доставят завтра. Есть приказ командарма.

Прошел еще день, и тот же адъютант произнес уже без улыбки:

— Командарм просил вам передать, чтобы вы не беспокоились, Светлейшего вы обязательно получите.

Сердце Евстафия Павловича вновь заныло от тревоги.

— Полагаю, что Забира просто ослушался и не отдает коня, — высказал предположение Потемкин.

Догадка Николая Николаевича таила истину. Случилось невероятное: командир взвода Остап Забира наотрез отказался отдать Светлейшего. Комиссар полка отправил телеграмму в штаб с просьбой отложить временно изъятие лошади. Из штаба ответили кратко:

«Немедленно донести исполнение приказа командарма № 1462»

Даже коммунисты не могли понять, почему из-за одного жеребца начальство затевает канитель, Остап Забира совершил подвиг — заколол Чуму в его логове, за такое дело бойца к ордену надо представить. Как же можно лишать его верного боевого товарища! Да еще какого! Все бойцы могут подтвердить, что Светлейший два раза уносил Забиру от верной смерти. Можно ли бойцу расстаться с таким конем?

И снова в штаб полетела телеграмма с ходатайством, и снова пришел сухой ответ:

«Командарм требует немедленно выполнить приказ № 1462».

Катюшу охватил соблазн: не ударить ли по красной коннице, пока Светлейший еще в полку. Осторожный горбун советовал ждать:

— Торопиться некуда.

— Есть куда! — тихо сказала Катюша, и горькая складка печали вдруг прорезала лоб золотоволосой женщины. — Ничего ты не понимаешь, Алеша.