Эдуард Арбенов - Берлинское кольцо

Полковник повторил любезную улыбку, которая сопутствовала его беседе с военным министром.

— Мы послушные дети своего отца! — Он кинул взгляд на президиум, где все еще играл свою трудную роль повелителя Вали Каюмхан и где сгрудились офицеры охраны. Женоподобный «фюрер» старательно поправлял волосы крошечной, отделанной серебром, расческой — это было, его привычным занятием при разговоре с подчиненными. Движения его, беспечно медлительные и грациозные в прошлом, сейчас напоминали какой-то набор рывков и пауз, словно президент страдал нервным тиком. Предупреждение об опасности вывело Каюмхана из равновесия. Трудно жить, когда в тебя кто-то целится. Целится неизвестный. В Потсдаме было легче — он не знал, что в него целятся. Просто прозвучал, выстрел и что-то горячее ожгло шею.

— Только отца? — продолжала играть огорчение Рут. — В вагоне вы говорили о «матери туркестанцев»…

— Склоняем голову перед янгой, — ответил смущенный полковник — он вспомнил тост за «шахиню». — Слово ваше — закон!

— О, как высокопарно!… Но искренне ли?

— Разве госпожа не имела возможности убедиться в этом?

Хаит наблюдал за штандартенфюрером и «шахиней» и покусывал губы — возобновление игры, прерванной в вагоне, его не устраивало. Не устраивало по той простой причине, что жена президента была лишней сейчас. Уже не честь «шахини» намеревался защищать военный министр и вице-президент — наплевать в конце концов на этику! — собственные интересы оберегал капитан Хаит. У него деловой разговор с Ариповым, а тут третье лицо. И вообще, какого черта Рут липнет к этому полковнику? Именно к полковнику.

— Господа, я пошутила! — вдруг переменила тон «шахиня». — Я освобождаю вас от трудной обязанности пажей… Вы свободны… но только проводите меня до машины! — Она сделала строгое и даже тревожное выражение лица. — Мне не хочется спускаться вниз в окружении солдат и телохранителей… И потом… — Лицо стало грустным. — Вы сами, впрочем, понимаете…

Хаит мгновенно успокоился: как это он сразу не догадался о причине открытого интереса Рут к полковнику. Ей страшно здесь. Могут стрелять. Стрелять, хотя все меры приняты и клуб наводнен эсэсовцами. Но что эсэсовцы. Потсдамский выстрел произвел человек в форме СС.

— Простите, — извинился Хаит. — Это наш долг… Только не волнуйтесь, янга!

Они стали по обе стороны «шахини» и так, втроем, направились вниз, по лестнице.

«Теперь я не волнуюсь, — подумала Рут. — Я спокойна. Могу даже смеяться. В компании таких милых офицеров женщина имеет право быть веселой». И она, играя беззаботность, заговорила о каких-то пустяках. Смешных пустяках…

На середине лестницы ее кольнул чей-то взгляд. Сбоку или спереди.

«Кто? — вздрогнула Рут. — Кто смотрит на меня? Кому я служу, чей приказ выполняю?» Ей очень захотелось увидеть человека, с которым она разговаривала в купе. Продолжая улыбаться, Рут принялась шарить взглядом по толпе. Делегаты торопились, они смотрели на двери, распахнутые на улицу, и никто — на «шахиню». Почти никто!

И вдруг — голубые колючие глаза. Снизу, из-под лестницы. Там стоял Берг и разговаривал с каким-то немцем в штатском. Опять Берг.

Странная мысль осенила «шахиню». Очень странная, просто нелепая. «Здесь никто не проходил!» — вспомнила она слова гестаповца. А ведь проходил. Проходил тот туркестанец, допрашивавший ее в купе. Не мог же он раствориться за дверью, подобно дымку сигареты. Или уже настало время духов! Нет, в это она не верит. Значит, гестапо включилось в игру. Все включились. Какой должна быть важной тайна, чтобы ее разгадывало столько людей!

И тут «шахиня» подумала о своей доле в игре. Собственном выигрыше. Иначе зачем стараться, зачем рисковать!

— Господа! — сказала она весело, очень весело, словно заметила что-то необыкновенно забавное, даже смешное, хотя ни забавного, ни смешного не было рядом — была серая, унылая толпа, способная вызвать лишь раздражение. — Господа, я передумала… Мы не расстанемся у машины. Нас ждет столик в ресторане… И пожалуйста, без кислых мин, или вы способны оставить даму одну в такую минуту?

Она взяла спутников под руки и решительно застучала своими легкими туфельками по ступеням лестницы.

В гостинице «Дунай» Берг потребовал ключ от номера господина военного министра. Ключ и обязательство молчать.

— В течение часа никто не должен стучаться в дверь! Вы меня поняли? — предупредил он дежурного по отелю.

— Да, господин оберштурмфюрер! Если бы даже я не понял, вы вполне могли рассчитывать на мой опыт: не первый раз требуют ключи от номеров…

— Тем более… Но надеюсь, не от этого номера?

— Разумеется. Гауптман только вчера вселился… Вам не нужна помощь?

— Нет, благодарю… Достаточно ключа и спокойствия…

Он поднялся наверх и отпер дверь номера.

Комната была прибрана и проветрена, мебель расставлена по своим местам — никакого намека на недавнее пребывание здесь гостя. Лишь на столе лежало несколько иллюстрированных журналов с фотографиями солдат на обложках, не свежих журналов, но и не особенно старых — двухмесячной и трехмесячной давности. Они были сложены аккуратной стопкой, видимо, горничная и тут проявила свою заботу о порядке — так гости не держат чтиво.

Берг лишь мельком глянул на журналы — его интересовал платяной шкаф. Он растворил его и огорченно поморщился — ни единой вещи, способной что-то сказать о военном министре, здесь не было. Даже цивильный костюм не захватил с собой в Вену Хаит, а именно на костюм рассчитывал Берг, предпринимая обыск в номере военного министра. Где, как не в карманах костюма или под его подкладкой могли храниться документы! Все имущество капитана в бауле, скромном кожаном бауле с никелевой застежкой.

И баул пуст — в понимании Берга, естественно: там смена белья, бритвенный прибор, флакон одеколона. Второго дна нет. Следовательно, нет ничего скрытого. Полки в левой стороне шкафа заняты щеткой, старой, стертой наполовину и наполовину вылезшей. Обеднела Вена!

На всякий случай Берг проверяет постель, угол за шкафом, портьеры. Маловероятно, что Хаит припрятал пакет здесь, в номере, но чего не бывает! В туалете, ванной тоже никаких признаков конспирации. Значит, пакет с Хаитом или с кем-то другим. С полковником, например. Хотя вряд ли. Хаит не станет делить добычу. Это не в его правилах, да и полковник не тот человек, которому можно доверить тайну. Он стоит в стороне от «правительства», не тверд в принципах и не разделяет точку зрения своих партнеров. Есть кто-то третий. Кто?

Искать ответа в номере бесполезно. Осторожный, собранный, взвешивающий каждый свой шаг Хаит не допустит промаха. В этом Берг убеждается еще раз, здесь в гостинице.