Богдан Сушинский - Французский поход

– По-моему, Ольховский на этом не успокоится, – подошел к нему Хмельницкий.

– Придется Коронному Карлику кланяться своему второму осведомителю, – лукаво рассмеялся Лаврин.

– Считаешь, что он сумел обзавестись и вторым? – мрачно ощетинился на него полковник.

– А что вас удивляет? Конечно, сумел. Вы не задавались вопросом, почему Вуйцеховский оказался вчера у постоялого двора. От кого он узнал многое другое о вас, ну, хотя бы о ваших беседах с послом де Брежи.

– Действительно, от кого?

– Во всяком случае, не от поручика Ольховского, – дипломатично уклонился от прямого ответа Лаврин.

– Но если Коронный Карлик получает такие сведения, значит, его осведомитель где-то рядом с нами.

– О чем нетрудно догадаться.

Хмельницкий ухмыльнулся какой-то своей догадке, но тут же недовольно покряхтел и резко повел подбородком, как бы отгоняя от себя некую странную догадку.

– Ты, сотник, ведешь себя так, – жестко сказал он, – словно уже знаешь его имя.

– Знать – еще не значит произносить его вслух.

– Уж не ты ли сам оказался в соглядатаях и доносчиках Коронного Карлика?

Лаврин метнул взгляд сначала на полковника, затем мечтательно перевел его куда-то в поднебесье.

– Если бы мне удалось по-настоящему втереться к нему в доверие, мы сумели бы сэкономить сразу на нескольких агентах. Ибо всегда важно не то, что именно противнику удалось узнать о наших планах, а что нам самим удалось ему подсунуть, какими сведениями спутать его карты, в каких ложных действиях убедить.

– Так этим осведомителем действительно стал ты, сотник? – еще более суровым голосом поинтересовался Хмельницкий. И Лаврин понял: еще немного, и полковник взорвется ревом, которым множество атаманов умудрилось погубить такое же великое множество тайных замыслов его, начальника разведки, коллег – «Измена!». Может быть, поэтому ответ его по-прежнему оставался уклончивым.

– Получив в вашем окружении, полковник, такого агента, как я, поляки отказались бы подсылать к вам другого. И на этом разговор о Коронном Карлике и его агентах мы пока что завершим.

– Так вы утверждаете, что люди, захватившие графиню де Ляфер, были французами?

– Во всяком случае, они довольно свободно говорили по-французски. Одеты же были как монахи. Хотя кучер божится, что на монахов они похожи не более, чем я – на Великого визиря Турции.

Комнатка, в которую они вошли, мало напоминала обычный будуар. Скорее всего она была рассчитана на тайные свидания. Тем более что находилась в дальнем уголке особняка, на первом этаже просторной, облепленной всяческими пристройками башни, из которой вело сразу три выхода: один – вовнутрь здания, другой – во двор и третий – в узенький переулок. Обставлена же комнатка тоже была так, словно предназначалась для тайных вечерь заговорщиков: грубо сработанный дубовый стол, высокие, такой же грубой работы, стулья и серые, не знавшие ковров, стены, увешанные пистолетами, саблями и кинжалами.

– Когда вы прибыли в Варшаву, князь? – довольно строго поинтересовалась д\'Оранж.

– Это имеет какое-то отношение к судьбе графини де Ляфер? Мои откровения помогут вам сосредоточиться, поразмыслить, кто из ваших французских друзей решился устроить эту подлую засаду?

– Уж не знаю, помогут или нет, – с легким раздражением ответила д\'Оранж. – Поэтому интересуюсь всем, что связано с Дианой и вами. Пытаюсь понять, давно ли вы знакомы. Посвящала ли вас графиня в свои тайны, в интриги парижского двора, к которым, как вы прекрасно понимаете, она имела совершенно определенное отношение.

Не посвящала. Вообще ни в какие тайны и интриги.

Значит, еще посвятит, – махнула рукой д\'Оранж. – Де Ляфер без этого не может. Она мгновенно затягивает в водоворот своих интриг каждого, кто попадает в сферу ее влияния. Так что по этому поводу можете быть спокойны, или же, наоборот, держитесь от нее подальше. Кстати, что вас вообще, в принципе, сближает с этой особой?

– Она нравится мне как женщина. Такое объяснение вас устраивает?

– Оно облегчает мою задачу, – задумчиво, совсем по-мужски потерла пальцами подбородок д\'Оранж. – Начинаю подозревать, что если бы вы появились у меня с этим письмом раньше, этого похищения могло бы и не случиться.

– Иными словами, вы знаете, кто к нему причастен? – подхватился Гяур. – Тогда чего мы тянем? Кто эти люди? Куда они могли упрятать Диану? Говорите, графиня, говорите, дорога каждая минута. Ее похитили прошлым вечером. Теперь почти полдень.

– Я не сказала, что мне известно это, – горячность князя не произвела на хозяйку дома абсолютно никакого впечатления. Лицо ее оставалось таким же безучастным, каким он увидел его впервые. – Но, кажется, догадываюсь.

– Хорошо, в таком случае посвятите меня в свои догадки и скажите, о чем идет речь в этом злополучном письме?

Графиня долго, нестерпимо долго рассматривала бокал. Казалось, для д\'Оранж не существует сейчас ничего такого, что могло бы отвлечь ее от созерцания розоватого венского стекла, из которого он сотворен. Ее медлительность начинала бесить Гяура. Он не мог понять, какого черта она тянет, а главное – кто она: враг его или союзник? Но в чем он оставался совершенно убежденным – нить, способная привести его к «монахам», начинается где-то здесь. Она в руках фаворитки королевы.

– Вам о чем-нибудь говорит такое имя, – наконец нарушила молчание д\'Оранж, – де Рошаль?

– Речь идет о майоре де Рошале, квартирмейстере каменецкого гарнизона?

– О нем. Вы были знакомы?

– Графиня сообщает о майоре, его гибели?

– Об убийстве. Да-да, об убийстве, мой юный князь, – так, видимо, обращалась к вам графиня де Ляфер.

– Неужели она сообщила вам об истории с майором?

– Чтобы у вас не возникало на сей счет никаких сомнений, – д’Оранж добыла из-за обшлага письмо, развернула его и сугубо по-мужски припечатала ладонью к столу.

«Уважаемая графиня, – жадно впивался взглядом в неровные строчки письма Гяур. – То, ради чего я прибыла в Польшу, свершилось. Известный вам Виконт де Винсент, предатель, представавший перед поляками под именем майора де Рошаля, квартирмейстера каменецкого гарнизона, казнен. Спешу сообщить это в письме, которое будет вручено вам абсолютно надежным человеком, полковником, князем Одар-Гяуром, так как не знаю, когда смогу прибыть в Варшаву лично. Возможно, прямо отсюда попытаюсь уехать в Германию, чтобы находиться поближе к границам Франции. Но когда это произойдет, не ведаю.

– Очень надеюсь, что вы найдете возможность сообщить нашим общим знакомым, что предатель казнен, дабы у них больше не оставалось сомнений относительно человека, который ввел виконта в круг наших единомышленников. Сделайте это как можно скорее. Вы знаете, как это важно для меня. Накануне возвращения во Францию письмо сразу же уничтожьте.