Александр Щелоков - Жаркие горы

Машины сбавили ход, увеличили дистанцию.

Горы по сторонам дороги постепенно набирали высоту, хотя вершины их еще выглядели круглыми, сглаженными, а выходов коренных скальных пород нигде не проглядывало.

Наконец километрах в двух замаячили первые скалы. Одна из них нависала над проходом многометровым крутым обрывом, а со стороны степи горбилась удобным для подъема плечом.

Над самой пропастью — черт, должно быть, занес — виднелось полуразвалившееся каменное строение, то ли сторожевой домик, то ли древняя крепостная башня.

— Стой! — подал команду Уханов. — Командиры взводов, ко мне!

Совещались недолго. Мнение офицеров не расходилось: на девяносто девять процентов на скале затаилась огневая точка. Засада.

— Будем брать. С корнем, — сказал Уханов. — Лейтенант Мостовой!

— Я, — ответил невысокий офицер. С виду совсем мальчишка, розовощекий, с золотистым пушком на подбородке, но взгляд суровый, стальной. На войне души взрослеют куда быстрее, чем бренная оболочка, в которую облечено мужество.

— Саша, пойдешь вперед с одной машиной. Будь готов ко всему. Опасность у тебя справа, жмись поближе к стенке. Там должна быть мертвая зона. Пройдешь — придержи. Вроде сам испугался своей смелости. Думаешь, не повернуть ли назад. Хочешь и боишься. Поинтригуй. Нам нужно минут двадцать чистого времени. Будем брать засаду.

— Понял. Можно работать?

— Валяй! И не торопись. Все с умом делай. Нам надо еще уйти в сторону.

— Я поехал?

— Не сразу. Сперва выйди в поле зрения засады. Постой немного, как бы оценивая обстановку. Минут через десять — вперед! Мы сейчас начнем отваливать вправо. Зайдем с пологого склона.

Машина Мостового резко тронулась. Вышла на ровное место. Сбавила скорость. Сошла с дороги на обочину. Остановилась. Солдаты, получившие передышку, высыпали на дорогу горохом и занялись делом, знакомым воинам всех времен и народов.

«Нашли время, будто войны нет», — подумал капитан Уханов, наблюдавший за действиями Мостового, и вдруг понял, что точно так же должны подумать и те, кто там, наверху.

Уханов был твердо уверен, что духи там сидят. Не могли не сидеть. Если они хитрые и умные, то должны расположиться именно там. Он и сам избрал бы это место для засады, приведись ему подобные обстоятельства. Уж больно много преимуществ для нападающих. И если духи полагают, что и впрямь преимущество на их стороне, значит, все идет как надо. Пусть думают, что застанут беспечную машину врасплох.

Минуты через три, оправляя обмундирование, солдаты вернулись к бэтээру. Последним вспрыгнул на броню лейтенант.

— Теперь пошли! — приказал Уханов. — Забираем вправо, идем лощиной.

Он надеялся, что все внимание засады уже сосредоточено на одинокой машине, которая не спеша, словно выглядывая дорогу, неумолимо приближалась к скале.

Лейтенант Мостовой склонился к водителю Саттару Усманову:

— Саттар, все у тебя в руках. Понял?

— У меня всегда все в руках, — ответил солдат с достоинством. — И жизнь, и слезы, и любовь. Так говорят. Верно?

— Оставь только жизнь и любовь. Слез не надо. Как подойдем на выстрел, рывком добавляй скорость. И жмись к стене. Там мертвое пространство погуще.

— Мертвое для живых — это хорошо, — откликнулся солдат и замолчал, сосредоточенно глядя вперед.

Бэтээр бежал ровно, ничем не выдавая напряжения, в каком билось мощное сердце машины, изготовившейся к броску через зону смерти.

Стиснув зубы, Саттар внимательно смотрел на дорогу. На обочине он заметил камень и решил, что именно от него сделает рывок. Он даже стал считать: один, два, три, — словно вел стартовый отсчет.

Камень!

Полный газ. Бэтээр, будто прыгнув, ощутил свободу сил и понесся, с хрустом расшвыривая, разминая каменную крошку.

У стены Саттар повел рулем вправо, так что воздух запел напряженной струной, пролетая между грудью скалы и стальным бортом машины.

Сделано это было умело и вовремя. С вершины скалы бухнул выстрел гранатомета. Снаряд взорвался метрах в двух слева и несколько сзади машины.

Маневр по скорости и направлению сбил душману прицел.

Тень скалы прикрыла бэтээр от прямых попаданий.

Сверху яростно ударили автоматы.

Пули ложились кучно, но — мимо.

Готовя засаду, духи совсем не учли мертвого клина, прикрытого отвесом скалы.

Второй выстрел гранатомета положил снаряд за бэтээром.

— Всё, — с облегчением сказал Мостовой. — Всё, Саттар! Пронесло!

Он похлопал водителя по плечу, подавая сигнал к остановке. Машина замедлила ход и остановилась.

Теперь им надлежало сыграть попытку возвращения.

— Саттар, развернись! — приказал лейтенант и спрыгнул на землю.

Дорога здесь была достаточно широкой, и машина развернулась без труда. Подъехав к лейтенанту, Усманов затормозил.

Мостовой стоял подняв голову и глядел на скалу, с которой по ним только что стреляли.

Было жарко. Впрочем, может быть, это только казалось. Напряжение, испытанное, когда машина неслась под скалой, спало. Лейтенант переживал радостное облегчение от одной мысли, что им так ловко удалось проскочить мимо смертельной ловушки. В то же время он знал, что не смог бы сейчас с такой же бездумной легкостью, как пять минут назад, сесть в бэтээр и подать команду: «Саттар, вперед!» Одно лишь воспоминание о минувшем обдавало его волнами сухого внутреннего жара. По вискам струился пот.

Мостовой положил ладонь на лист брони, будто хотел ощутить ее стальную надежность, но тут же отнял руку. Металл разогрелся, как алюминиевая солдатская кружка, пить из которой горячий чай одно наказание.

«Сейчас бы кружечку кваску», — подумал лейтенант и улыбнулся такой дикой мысли.

Прогоняя ненужные желания, Мостовой покрутил головой. Обожженная кожа на шее, там, где ее касался воротничок, надсадно ныла, будто ее посыпали перцем.

Душманы, не выдавая своего присутствия, наблюдали за одинокой машиной. По тому, как вел себя командир, вышедший на дорогу, главарь засады Данияр понял — машина собирается рвануть назад. И он со злорадством отдал распоряжение. Теперь-то уж промаха не будет.

Воспользовавшись тем, что Мостовой отвлек на себя внимание засады, капитан Уханов узкой извилистой лощиной вывел роту в тыл душманам. Здесь гора, обрывавшаяся к дороге утесом, полого уходила вверх.

Развернувшись в широкую цепь, рота охватила склон и начала подъем.

Два отделения из взвода Мостового капитан оставил в резерве.

Когда с вершины скалы раздались хлопки гранатомета и расплескался сухой треск автоматов, рота уже одолела половину горы.

Солдаты уверенно продвигались вверх. Ходить по склонам они умели. Главным в этом искусстве было умение не сбить дыхание, не задохнуться, сохранить как можно больше сил для решающего броска.