Сергей Бетев - А фронт был далеко
- Название:А фронт был далеко
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Средне-Уральское книжное издательство
- Год:1989
- Город:Свердловск
- ISBN:5-7529-0147-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Бетев - А фронт был далеко краткое содержание
Книгу составили три ранее печатавшиеся повести свердловского писателя о трудовом подвиге уральцев во время Великой Отечественной войны, а также новое произведение автора «Памятник», в котором его герои встречаются через много лет после Победы.
А фронт был далеко - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Но и кто мог обвинить его в этом?
Он сам в гражданскую побывал в топке своего бронепоезда, но для него тогда все обошлось… Может, поэтому он и не запретил Косте пойти в огонь?
И разве в те минуты не пронзила его мысль, что он рискует не только своим помощником, но и зятем? Счастьем своей дочери рискует. Счастьем, которое складывалось так просто, а вышло на диво красивым.
И вдруг война поставила его перед таким жестоким выбором! Поставила, как к стенке: если ты шкура — вертись потом, прикрываясь инструкциями; если человек от сегодняшней жизни — поступай, как она требует…
Иван Артемьевич сидел на скамейке и казнил себя со всех сторон.
…Подошел к своему дому.
И хоть был еще день, но против обыкновения никто не вышел ему навстречу.
Иван Артемьевич с трудом преодолел расстояние между калиткой и крыльцом. Поднявшись на него, отдохнул и только потом толкнул дверь.
В прихожей стояла Надежда. Она держала за руку незнакомо притихшего Иваненка. А Ивану Артемьевичу бросился в глаза ее живот, непомерно большой, укорно вздернутый вверх, отчего платье ее жалко задралось, обнажив узловатые сухие колени. Лицо ее неузнаваемо изменилось; обычные пятна стали незаметны, потому что все оно землисто потемнело. И только глаза остановились на Иване Артемьевиче с таким кричащим вопросом, что он забыл все слова, да если бы и помнил их, все равно сейчас не смог бы выговорить.
Молнией мелькнуло в сознании, что у этой женщины, его единственной дочери, уже никогда в жизни не будет ни любви, ни радости, что дети ее — сироты. Что кончится скоро война и победный день не станет ей праздником.
И горе ее будет еще тяжелее от сознания, что всего этого могло бы не случиться, если бы ее родной отец один-единственный раз в жизни подумал сначала о ее судьбе…
Иван Артемьевич молча стоял перед дочерью, вглядываясь в нее, весь переполненный любовью и состраданием к ней, Иваненку, к жене, которая, закусив платок, со страхом выглядывала из комнаты.
И все искал каких-то слов.
Но не нашел их.
Он только чувствовал, что смертельно устал. И тогда ноги против его воли стали слабеть. Он уже не мог противиться и как-то неловко опустился на колени, склонив седеющую голову, не в силах больше смотреть на дочь.
И слова пришли:
— Прости меня, дочь. Иначе не мог.
Через месяц по представлению военного командования Иван Артемьевич Кузнецов, Павел Глухов и Константин Захаркин были награждены орденами. Костя — посмертно.
…А победа пришла только через год. Иван Артемьевич узнал о ней в поездке. Радовался, как все, с трудом удержав слезы.
Когда вернулся в депо, сразу пошел к начальнику. Подал заявление.
— Уходишь, Иван Артемьевич? — спросил тот, не удивившись. — Устал?
— Уставать мне нельзя, — ответил тихо Иван Артемьевич. — Внуков надо растить.
11
В тот самый мой приезд домой, на другой день после бани и парной, столь неожиданно закончившейся для нас поражением, отец с утра забеспокоился. Где-то перед обедом исчез из дома почти на час, а потом вернулся и заторопил меня:
— Айда, поможешь.
— Что за дело?
— Не разговаривай, — не стал объяснять родитель. — Раз говорю, значит, надо.
Я все равно томился бездельем и возражать не стал.
Мы вышли из дома, и отец, к моему удивлению, повернул в сторону, где станция кончалась и где когда-то стоял семафор, а нынче маячит невыразительный его преемник — светофор. Мы шли по дорожке, протоптанной возле насыпи, там, где кончался подъем на станцию. Прошли до того места, где насыпь пошла на исход. Папаня пошарил вокруг глазами, отыскал груду каких-то обломков шлакоблоков, присел на них и пригласил меня.
— Не пойму, что за дело ты выдумал? — не удержался я от вопроса.
— Посылку тяжелую жду, привезти должны. Ждать недолго: специально к дежурному узнавать ходил…
Просидели мы не более получаса. Вдруг отец, часто вглядывавшийся вдаль, выпрямился.
С шадринской стороны показался товарный поезд. Шел он почти бесшумно, потому что вел его тепловоз. За локомотивом тянулся, пропадая из глаз, фантастически длинный состав.
— Да, составчики пошли! — искренне удивился я.
— Не наше время, — отозвался отец. — До пяти тысяч таскают. Нашим и не снилось такое.
— Красиво идет, — сказал я.
— Кузнецовы прибывают! — с оттенком гордости объяснил отец. — Лихие ребята.
— Кузнецовы?!
— Ну, Захаркины… Порода-то все одно кузнецовская.
Отец легко поднялся на невысокую насыпь.
Тепловоз был уже совсем близко. Вдруг дверь задней секции открылась, и, начиная метров с пятидесяти до отца, на бровку одна за другой полетели связки березовых веток. Когда тепловоз поравнялся с отцом, молодой машинист, с веселым курносым лицом, снял фуражку, помахал отцу и что-то прокричал с улыбкой, показав белые зубы. Из второй секции помахал рукой другой, еще моложе, по всему.
— Ну, и что все это значит? — спросил я, подходя к отцу. — Заказывал, что ли?
Он остановил меня жестом, выжидая, пока пройдет состав.
— Заказывал, что ли? — повторил я вопрос.
— Не видишь, веники привезли? Где их у нас сейчас возьмешь? Раньше, бывало, сходишь в березовую рощу: два шага — и заботы нет. А теперь?.. Вот и привезли ребята по пути. Две связки мне да две — дяде Ване. Ходок-то он нонче уж не тот. Бери, понесем…
Пока мы с папаней орудовали на насыпи, внизу объявился еще один человек.
Я узнал дядю Ваню Кузнецова.
— Привет, Иван Артемьевич! — крикнул ему отец, спускаясь.
Я поздоровался тоже.
— Опять ты, Ялунин, опередил меня! — проговорил тот вместо приветствия. — Привезли?
— Привезли.
— Ну и молодцы, — похвалил Иван Артемьевич. — А это кто? — спросил, показывая на меня.
— Сынок приехал.
— Хорошее дело. — И удивился: — А немолодой уж!..
— Так ведь ребята-то по нам.
— И то правда… Как иначе-то?
— Вот и твои уж вместе ездят, Костя-то когда с учебы приехал?
— А нонче только. Иван и взял его сразу к себе. Все ж таки свой глаз и почутче и построже…
Старики шли впереди меня и о чем-то беседовали.
Оба уже давно были не у дел. О чем они могли говорить?..
Я шел за ними, стараясь не стеснять своим присутствием, смотрел на Купавину, которая была уже совсем не похожа на прежнюю.
И подумал: а ведь и старая живет.
И купавинская баня здравствует, как молодая.
И по-прежнему прибывают на станцию поезда, которые ведут купавинцы кузнецовской породы.
1983 г.
Памятник
(вместо эпилога)

Письмо матери было привычно коротким. Но на этот раз она просила приехать в Купавину к определенному сроку — Дню Победы. «К нынешнему празднику, — писала мама, — много народу ждут. Если не приедешь, нам с отцом неловко будет…»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: